Но где же это стреляют? Почему надсаживаются автоматы? Ведь заключенные еще только подползают к колючей проволоке – десятки изнуренных людей в изорванной одежде. Впереди Богдан с ножницами – неведомые друзья, рискуя жизнью, перебросили их сюда, за проволочную ограду. А позади он, Петро, с одним-единственным на всех пистолетом… Нет, оказывается, это не автоматные очереди, просто громко стучит сердце, кровь с шумом пульсирует в висках. Богдан перерезал проволоку – поползли один за другим.
Скоро и его черед – передние, вероятно, уже далеко. Вот и дыра. Осторожно, чтобы не задеть проволоку, приподнялся, опираясь на локти, и тут же припал к земле. Неужели часовой что-то заметил?! Заметался луч прожектора, вдоль ограды резанул пу shy;лемет. На секунду прожектор осветил в темноте фигуры людей, которые неслись по склону горы к городу.
Заметили…
Теперь уже нельзя колебаться – кинулся через дыру, обдирая руки и плечи, побежал под автоматными очередями, петляя как заяц. Споткнулся, покатился с горы. Видно, сильно зашиб ногу, так как не мог уже подняться. Лежал, кажется, целую вечность. И не заметил, когда его подхватил Богдан…
Опять темная узкая улица… Мотоцикл мчится прямо на него. Яркий свет фары по-театральному вытягивается в узкий длинный луч. Петро знает, луч этот смертельно опасен: если заденет – конец. И Петро вновь припадает к стене, стараясь быть совсем незаметным, но тело его почему-то растет и растет… Сейчас луч неумолимо врежется в сердце… Но, метнувшись, луч лишь ожег ногу и погас.
…Петро вскочил. Где он? Темно. Кто-то тяжело дышит рядом. Душно… Где же все-таки он? Коснулся подушки – и вспомнил.
Бред долго еще не оставлял Петра. Проснулся Богдан, зажег спичку, дал напиться чего-то кисловатого – должно быть, фруктового сока. После этого Петро крепко заснул и очнулся, лишь когда Богдан стал тормошить его.
Катруся открыла дверь, и в кладовке стало светло. Богдан пошел помыться. Через несколько минут вернулся в полосатой пижаме, которая мешком висела на его худых плечах. Пожаловался:
– Есть хочется, а она – бульон с сухариками…
Петро сказал смущенно:
– Я не отказался б и от бульона.
– Но ведь у нее есть картошка и целый кролик. Представляешь, что такое тушеный кролик!
Петро, конечно, представлял. От одной мысли о подрумяненной, пахнущей лавровым листом горячей картошке его замутило.
– Ничего не выйдет, – сказала Катруся. – Бульон, сухарик и немного черного кофе. Скажите спасибо, что у меня осталось еще немного довоенного кофе. Сейчас его ни за какие деньги не найдешь даже на “черном рынке”.