Глядя на Бестужева совершенно бесстрастно, банкир произнес на неплохом французском:
— Прошу вас, садитесь. Моя фамилия Скаддер, Джеймс Скаддер. Итак, как мне доложили, вы — один из чудом спасшихся пассажиров «Титаника»… Ужасная трагедия, о да… — он демонстративно, так, что его понял бы и человек недалекий, глянул на свои карманные часы, давая понять, что ценит каждую секунду. — И у вас какое-то дело к нашему банку? Уж не собираетесь ли вы после всех треволнений, оказавшись без гроша в кармане, просить у нас ссуду?
Иронии в его ровном голосе не слышалось ни капельки, но она, безусловно, присутствовала. Бестужев, нимало не чувствуя себя задетым столь холодным приемом, наоборот, приободрился и воспрянул, заслышав французский: здесь, по крайней мере, у него не было ощущения безъязыкости. Усевшись в высокое жестковатое кресло, он сказал на том же языке:
— Что до ссуды — хочется думать, что мои дела обстоят не настолько уж плохо… Совсем недавно, перед моим отплытием из Европы, мною был открыт счет в вашем банке, и французы по моей просьбе перечислили должные суммы. Я хотел бы знать, как обстоят дела с моим счетом…
Столь же непроницаемо Скаддер поинтересовался:
— На чье имя открыт счет?
— Это шифрованный счет, с паролем, — не медля, ответил Бестужев. — И я, разумеется, готов сообщить все необходимое…
— Сделайте одолжение, — Скаддер придвинул к нему листок белоснежной бумаги с внушительным грифом банка и остро заточенный карандаш.
Опять-таки без малейшего промедления, Бестужев аккуратно вывел несколько латинских букв (совершенно бессмысленное их сочетание), затем семизначное число и наконец еще несколько букв, опять-таки не составлявших какое-то конкретное слово. Взяв у него листок, банкир бросил на него беглый взгляд, нажал кнопку звонка, и почти сразу же в кабинете возникла девица в белоснежной блузке. Бросив всего одну длинную фразу, не понятную для Бестужева, как китайская грамота, Скаддер передал ей листок, и она исчезла с той же сноровкой опытного привидения из старинного замка.
Скаддер бесстрастно разглядывал Бестужева. Двинув по столу массивную медную пепельницу, предложил:
— Сигару, мистер…
Бестужев прекрасно помнил, что паспортов здесь не водится, и никто их не спрашивает, даже полиция. Лишний раз поминать имя Штепанека безусловно не стоило… Ага… Как же звали того мальчишку из забавного романа Марка Туэйна, который ему давала читать Танечка Иванихина… Нуда!
— Сойер, — сказал он, глазом не моргнув. — Мое имя Томас Сойер.
«Сойдет, — подумал он весело. — За банкирами как-то не водится привычки читать романы, как серьезные, так и развлекательные…»