– А ну-ка, Малкольм, порешай свою проблему. Ступай туда живо и выясни, что там происходит, иначе я продырявлю тебе башку здесь и сейчас. Ты – расходный материал, предмет кратковременного пользования. А я – Сид Блаттнер. Чувствуешь разницу?
– Да брось, Сид, прекрати, сейчас не время шутки шутить.
– А кто здесь шутит? Я на полном серьезе, сынок. Ты пойдешь туда, пойдешь, спустишься по ступенькам, спустишься и сделаешь то, что я тебе сказал, иначе сию же секунду я сделаю из твоей башки решето.
Глаза Сида пылали яростью, на лбу и на верхней губе выступили крупные капли пота. От него буквально разило помешательством. Малкольм чувствовал этот запах – тяжелый, смрадный запах безумия.
– Ладно, Сид. Но давай подождем еще несколько минут. Я уверен, они вот-вот появятся.
Сид говорил медленно и сухо:
– Или ты сейчас же идешь в подвал, или сейчас же отправишься на тот свет. Выбирай. Лично мне наплевать, что ты выберешь. Дошло до тебя? Дошло?
Сид тыкал Малкольму в голову дулом пистолета. Малкольм отпрянул от него и сказал:
– Ладно, Сид, ладно, иду.
Ему просто захотелось убежать из этой машины, от этого психопата. Все, что угодно, было лучше, чем оставаться здесь, лицом к лицу с безумием.
– И не вздумай валять дурака, Малкольм. Я буду держать тебя на мушке всю дорогу до подвала. Одно неверное движение, и ты получишь пулю в спину. А как я стреляю, ты знаешь, не так ли?
Малкольм кивнул.
Затем Сид вытащил у Малкольма из наплечной кобуры пистолет.
– Сид, ты же не думаешь, что я полезу туда без оружия?
– Думаю. И еще одно. Если ты сейчас попробуешь меня наколоть, я звякну Сайласу и он займется твоей женой и дочуркой. Ты понял?
Малкольм снова кивнул.
– А теперь иди, выясни все подробно и доложи.
Малкольм отодвинул занавеску, перелез на переднее сиденье и вывалился из машины. Сид тоже перебрался вперед, захлопнул дверцу, опустил стекло и сказал, тыча пистолетом в сторону Малкольма:
– Он следит за каждым твоим шажком, сынок. И совесть у него железная.
Малкольм взглянул на ствол пистолета, затем поднял глаза на Сида. Тот ухмыльнулся. Ну и ухмылка – какой-то безумный оскал. И такой же безумный огонь в глазах.
Да он сам дьявол, подумал Малкольм, остаться здесь – пристрелит, пойти туда – тоже, пожалуй, богу душу отдашь. Он спросил себя, как могло получиться, что он оказался в этой передряге? Какими загадочными путями жизнь привела его к дому № 33, что на Перси-стрит в Рамегейте?
Ответ, конечно же, был ему известен, но что толку? Знание это уже ничем не могло помочь Малкольму. Ничем не могло помочь.
Оставалось одно.