Пистолет был нацелен прямо в спину Малкольма, и Сиду в какой-то момент захотелось, чтобы тот сделал резкое движение, и тогда его можно будет пристрелить безо всякого сожаления.
Сид тешил себя мыслью, что он продемонстрировал Малкольму, кто в доме хозяин, подкрепив это и крепким словом, и действием. Этим парням надо время от времени показывать, где раки зимуют. Это единственный язык, который они понимают.
Он подумал, что разумнее будет прикрыть пистолет. Пошарил рукой у себя за спиной, нащупал карту Занета и прикрыл ею оружие. Теперь он в безопасности. Сидит себе, скучает.
Малкольм остановился на верхней ступеньке, ведущей в подвал, и огляделся. Пошел вниз, урод! Пошел! Шевели ногами, или я прострелю тебе голову!
Малкольм сделал несколько шагов по ступенькам, спустился и исчез из виду.
Сид улыбался. Он был доволен демонстрацией собственной силы. Очень доволен.
Теперь можно и подождать.
Дождаться, когда он вернется и доложит, что там и как. Посижу здесь, не высовываясь, и подожду. Прекрасный денек. Сижу себе, дышу воздухом.
Сид снова начал напевать.
Потом он сунул руку в карман и достал несколько упаковок с таблетками. Он не знал, что это за таблетки, но собирался проглотить по нескольку из каждого флакона – на всякий случай. Он запил их из уже открытой банки колы, оставленной Малкольмом в пластиковой подставке, державшейся на присоске на приборной доске.
Сид продолжал мычать, улыбаясь и время от времени поглядывая на улицу.
Уж показал так показал я этому задроту Малкольму, кто в доме хозяин, да? Показал так показал.
Да уж. Запомнит.
Потом вдруг Сид перестал напевать и побледнел как мел.
Он начал дрожать и потеть.
Его идиотский, полубезумный наезд на Малкольма, то, что он отослал его так грубо и бездумно, вытеснило из его поля зрения ставший теперь абсолютно очевидным факт.
Он остался один.
Один.
Он сидел один и был теперь уязвим, был почти совершенно незащищен. Да, у него был пистолет, но…
Сид был один.
Как он мог быть таким кретином? Таким идиотом? Как он мог допустить подобный исход?
Зачем нужно было отсылать Малкольма именно теперь, именно в эту минуту? К чему было так дергаться, спешить? Нет, в старое доброе времечко он так бы не поступил. Он был бы куда более осторожен, предусмотрителен, терпелив. Он бы не стал зря шуметь и размахивать пистолетом… Спланировал операцию по-военному, во всех деталях. И провел как следует.
Но все пошло наперекосяк.
И он остался один.
Дрожь усиливалась. Его уже буквально трясло. Трясло, как его покойную бабушку, страдавшую болезнью Паркинсона. Это были настоящие конвульсии.