Хартфилд отрезал себе второй кусок пиццы, а Ханна вдруг вспомнила слова Джины, которые прозвучали как приговор: Иден Хартфилд навеки обручен со своей работой, личная жизнь для него не существует.
Очень может быть, размышляла она, возможно, это относится и ко мне, у меня личной жизни просто нет, всякие патрики не в счет. У меня есть только работа…
А что касается нашей с Иденом попытки сблизиться… С неизбежностью она вспомнила сладость того единственного поцелуя, вспомнила пьянящее предвкушение совместной поездки… Слава Богу, все это кончилось без последствий, не успев начаться. Я рада, твердо сказала себе Ханна. Теперь мы просто коллеги и единомышленники, нам ничто не мешает в работе… И чтобы утвердиться в этой мысли, она непринужденно окликнула Хартфилда:
– Дай мне, пожалуйста, вон тот журнал. Хочу десять минут повитать в стихии голливудских скандалов.
– Неплохая затея, – с серьезным видом пролистав журнал, заметил Иден. – Светская хроника всегда пригодится хирургу. Завести в операционной разговор о пластических тайнах Элизабет Тейлор, и анестезия не понадобится даже на ампутации! Пожалуй, я воспользуюсь этим приемом. Итак, что там красотка Лиз надевала на церемонии вручения Оскара?
Ханна шутливо замахнулась на него журналом, он увернулся, и оба рассмеялись весело и беспечно, хотя для этого и не было особого повода. Неожиданно вошедшая секретарша Аннет Кенион была явно заинтригована… А у Ханны стало легко на сердце.
Но она думала сейчас, что если захочет «озадачить» свое сердце каким-нибудь романом, то это будет роман не с Иденом Хартфилдом.
– А ведь вы моего красавца со вчерашнего утра не видели, а, доктор Ломбард? – спросила ночная сиделка Сэнди О'Рурк. Со дня авиакатастрофы прошел уже целый месяц, долгий, тяжелый, изнуряющий месяц. Все в отделении уже привыкли к больным, а Сэнди О'Рурк, веселая, крепко сбитая женщина средних лет, ласково величала своих подопечных «мой красавец» или «моя красавица».
Ханна остановилась у койки Джона Юбэнкса, на которого указывала сиделка. Он спал. Почти все лицо было скрыто бинтами, нога в гипсе, на теле – множественные красные сетчатые пятна: следы недавней пересадки кожи.
– У нас с ним новости сегодня, – улыбалась Сэнди.
– Неужели пришел в себя?
– Да-да! Огонек вновь горит!
– Потрясающе! Это большое достижение.
– Он такой молодец! И ему страшно хочется поболтать. Интубационные трубки скоро снимем?
– Вообще я собиралась подождать еще неделю – до следующей операции. Но если он готов…
– Ради его же пользы, а? Это так его подбодрит!
– Что же, раз так, «освободим» его уже сегодня.