А сейчас вот он, у нее, и чем неопытнее,тем соблазнительнее. Перед ним ей не будет стыдно из–за нескольких килограммов сверх нормы, ему не помешает увядающая кожа и теряющие упругость груди.
- Здесь… — Она взяла его ладонь и приложила ее на свой бюст. — Погладь меня…
Сначала он прижал ладонь лишь слегка, потом энергичнее, как будто входя во вкус предложенной игры.
- Еще немного… не бойся… — она дышала все чаще.
Соски налились кровью. Когда их в последний раз ласкала мужская рука? Она выпятила грудь, как будто предлагая ее.
- Тебе нравится?
Ему нравилось все больше.
- Здесь? — несмело спросил Йиндра.
-Да–а…
- А здесь?
-Везде… везде, где хочешь…
Она опять прижалась к юноше. Губы ее были мягкими, горячими и влажными. Продолжительный поцелуй приподнял пижаму в его паху.
Инстинктивно, возможно, от любопытства, но вернее всего, от незнания, что делать дальше, его руки ограничивались только тем, что скрывалось под блузкой, которую он задрал вверх. Он нетерпеливо шастал то спереди, то сзади, и лишь когда раздался его стон, она поняла, что он не умеет расстегивать бюстгальтер.
Анна хотела было помочь ему, но он сам вышел из положения, забравшись ладонью под лифчик. Полная грудь заволновалась в его руке, словно круто застывший студень. Теперь она была вдвойне довольна, что он еще девственен, как лилия, и не имеет представления о разнице в годах. Скорее наоборот, в это мгновение он вряд ли сменял бы эти податливые бархатные прелести, в которых утопил свое лицо, на упругие сиськи двадцатилетних. Он прикипел к обнаженной груди без ухищренности взрослого мужчины. О дороге, ведущей к удовлетворению, не имел ни малейшего представления, и все же дрожал от возбуждения. Она баюкала его на своей груди, как грудного младенца.
- Подожди… — Она поняла, что он долго не выдержит. — Подожди минутку…
Ее рука направилась к ширинке пижамы, из которой нетерпеливо выглядывал символ его мужской силы.
- Сначала сделаем вот так… Она взяла член пальцами и легкими легкими движениями прошлась по нему взад–вперед. Дурманящая твердость, которую она ощущала, приводила ее в состояние блаженства.
- Сначала ты кончишь… — Она прижала его к подушке, как опытная женщина. — Чтобы ты потом смог долго–долго, понимаешь?
Паренек трепыхался в ее руке, как рыбка на крючке. Он уже не воспринимал ни тяжелые груди с вишенками сосков, ни сладостно открытые губы женщины, которая склонилась над его мечущимся телом. Во всем мире существовали только его раскаляющийся член и ее ладонь, движущаяся все быстрее.
Да и Анна сама при этом раздразнивалась больше, чем если бы они совокуплялись.