Она была совсем крошечная, и в ней не было никого, если не считать одного мужчины, при виде которого сердце Гизелы учащенно забилось.
Он был высок – Гизела не ошиблась насчет его роста тогда, когда впервые увидела его силуэт на фоне ночного неба у входа в беседку, где она пряталась от шумной компании.
Он стоял, повернувшись спиной к камину, и Гизеле почудилось, что он немного другой, не такой, каким она запомнила его в ложе театра.
В нем чувствовалась элегантность, и Гизела подумала вдруг, что ее платье, хоть и очень хорошенькое, выглядит недостаточно изысканно по сравнению с его вечерним костюмом.
Словно читая ее мысли, Миклош произнес:
– Вчера в полумраке ложи я сказал вам, что вы прекрасны. Сейчас мне кажется, что я преуменьшил вашу красоту.
Гизела бросила на него быстрый взгляд и покраснела. Когда она подошла поближе, Миклош добавил:
– Теперь я почти уверен, что вы нимфа из Венского леса, как я подумал сначала.
Гизела не знала, что отвечать, а он продолжал:
– Чтобы ваш отец не узнал о том, что вы покидали отель, я устроил так, что мы выйдем через другие двери.
– Благодарю вас, – сказала Гизела.
В самом деле, она была очень признательна ему за эту предусмотрительность. Миклош провел ее по коридорам к двери, которая выходила на другую улицу. Он дал портье, который ждал их, чтобы открыть дверь, на чай, и тот, как обычно, рассыпался в благодарностях.
На улице Гизела увидела карету, запряженную парой лошадей. На нее произвело впечатление то, что на подножке стоял форейтор, который предупредительно распахнул перед ней дверцу.
Гизела подумала, что это наверняка не наемный экипаж. И словно опять угадав ее мысли, Миклош сказал:
– Эта карета куплена специально для сегодняшнего вечера.
– Она очень удобная, – тихим голосом ответила Гизела, едва не утонув в мягкой обивке сиденья.
– Я очень рад, что вам нравится. Видите ли, я собираюсь увести вас из Вены.
– Куда?
– В одно место, о котором вы наверняка слышали, но где еще не успели побывать.
– Что же это за место?
– Гринзинг.
– Мне рассказывал папа. Знаменитые виноградники?
– Вот именно, – сказал Миклош. – И я буду первым, кто покажет их вам.
– Для меня это так… волнующе, – произнесла Гизела.
– И для меня, – тихо ответил он.
Кони резво помчали карету. Гизела молчала, не зная, как начать разговор. Она смущалась, потому что Миклош, который сидел напротив, неотрывно смотрел на нее.
Огни фонарей за окном вспыхивали и тут же гасли, чтобы через мгновение наступившая темнота вновь сменилась проблеском света.
Это мерцание немного помогло Гизеле отвлечься от беспокойных мыслей о том, что она поступает дурно.