Когда герцог проезжал мимо дома, в котором они встречались с Великим князем, он выглядел пустым и заброшенным, что подбодрило его.
Он проехал дальше и увидел узкую дорогу, которую описал ему князь, и деревья, подступающие к ее обочинам, Герцог остановил автомобиль, хотя никого вокруг еще не было, и он даже на долю секунды подумал, а не приснилось ли ему все это или, может, еще хуже – вдруг русских обнаружили и убили, чего они так опасались.
С той стороны, где деревья росли более густо, появился князь Александр.
Герцог выскочил из автомобиля и стал развязывать корзину на сетке багажника.
Князь Александр помогал ему, и лишь когда они сняли ее с багажника, герцог заговорил:
– Как его императорское высочество?
– Очень слаб.
Герцог сунул руку в карман и достал фляжку.
– Я подумал, что это поможет ему.
– Благодарю вас, – ответил князь Александр.
Он поднял корзину и снова двинулся к лесу.
Герцог хотел помочь ему, но почувствовал, что может тем самым обидеть князя. Навстречу князю Александру из леса вышел князь Иван, чтобы помочь ему.
Они скрылись за деревьями, герцог завел автомобиль и подъехал ближе к лесу.
Вокруг никого не было, сквозь ветви просачивалось по-весеннему теплое солнце, которое не могло еще растопить снег на обочине дороги и в лесу.
Герцог оглянулся, и его поразил открывшийся отсюда великолепный вид города, особенно вырисовывающиеся на общем фоне высокие минареты мечети Сулеймана, словно стражи двух морей.
Умиротворяющая голубизна моря и изумительная красота города славились и пленяли художников еще со времен крестоносцев.
Герцог уже не в первый раз посочувствовал туркам, оказавшимся на стороне проигравших в последнюю войну. Им потребуется больше времени, чтобы достичь процветания.
Ему казалось, что он ждет уже очень долго, и он настороженно стал осматривать дорогу. Но она по-прежнему пустовала, и движение происходило только на шоссе, с которого он свернул.
Наконец, когда он уже начал подумывать, а не пойти ли досмотреть, что случилось, между деревьями показались фигуры.
Двое русских поддерживали Великого князя, и поскольку все они теперь были в костюмах для морских прогулок, их Легко можно было принять за компанию, которую он оставил на мосту Галата.
Княжна Милица – в пальто и шляпе Нэнси, с длинным голубым шифоновым шарфом, переброшенным за плечи, – совершенно не походила на то пугало, каким выглядела прошлым вечером.
Но в лихорадочной спешке герцог не обратил на это внимания.
Он помог мужчинам усадить Великого князя на заднее сиденье и, взглянув на бескровное лицо его императорского высочества, понял, что тот настолько истощен, что даже столь незначительные усилия обременительны для него.