– А в чем дело? – осведомилась леди Брэндон, хотя с трудом скрывала свое торжество, полагая, что знает, о чем именно пойдет речь.
Виола замерла.
Не собирается же граф делать ей предложение прямо здесь, на пороге! Неужели он даже не даст ей времени, чтобы обдумать свой ответ?..
– Я только что узнал, что его величество король завтра окажет мне честь, отобедав в моем доме, – продолжал граф. – Возможно, я проявляю излишнее беспокойство, леди Брэндон, но, надеюсь, вы меня поймете и простите… Дело заключается вот в чем – я настоятельно просил бы вас и Виолу не упоминать о суфражистском движении в присутствии его величества.
Помолчав минуту, граф добавил:
– Вы знаете его отношение к этому предмету. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из моих гостей поставил его величество в неудобное положение.
Леди Брэндон, опешив, промолчала, и у Виолы возникла отчаянная надежда, что ее мачеха оскорбится и они сейчас же покинут дом графа. Вряд ли мачеха потерпит, чтобы ей ставили такие условия!
Не дождавшись ответа, граф вкрадчиво произнес:
– Разумеется, ваша… сдержанность будет должным образом оценена мною, леди Брэндон.
Не приходилось сомневаться в скрытом смысле его слов. Леди Брэндон, встретившись с ним глазами, улыбнулась.
– А мы, со своей стороны, будем благодарны за вашу щедрость.
Было видно, что они прекрасно поняли друг друга. Затем граф обернулся к Виоле и уже собирался что-то сказать, как вдруг слуга объявил о прибытии следующего гостя. Это избавило ее – по крайней мере, на некоторое время – от необходимости выслушивать словоизлияния графа.
И вот теперь, сидя у себя в спальне и размышляя о приезде Рейберна Лайла, Виола чувствовала, что это тот спасательный круг, который поможет ей выбраться из поглотившей ее пучины.
– Он поможет мне! – твердила она. – Я уверена, что он найдет выход!.. Только он может придумать, как меня спасти…
В ее воспаленном воображении граф представал неким монстром, диким и ужасным. Виола так отчаянно его боялась, что порой ей казалось – она вот-вот сойдет с ума.
Причем было совершенно бесполезно пытаться убедить себя, что все это – плод ее богатой фантазии.
Виола была твердо убеждена, что на свете существуют люди абсолютно несовместимые. Возможно, эта взаимная антипатия уходит корнями в их предыдущую жизнь.
Они с отцом часто разговаривали на эту тему. Сэр Ричард однажды признался, что встречал в своей жизни людей, которые с первой минуты вызывали у него стойкую, хотя и абсолютно необъяснимую антипатию. Иногда ему приходилось общаться с ними по долгу службы, но этим контакты и ограничивались. Ничего общего с такими людьми у него не было и быть не могло.