«Папа наверняка бы меня понял, – с болью подумала Виола. – Если б он был жив, моя жизнь складывалась бы совсем иначе…»
Но отец уже давно умер, и теперь единственным человеком, к которому она могла обратиться в трудную минуту, был Рейберн Лайл…
Спустившись вместе с мачехой к обеду, Виола чувствовала – хотя это было весьма слабым утешением, – что в своем тюлевом платье на серебристом чехле она выглядит очень нарядно.
Пока Виола пересекала гостиную, Рейберн, внимательно наблюдавший за ней, сравнил девушку с некоей чудесной белой фиалкой, которая храбро распускает свои нежные цветки, невзирая на холод.
В глазах девушки читалось такое отчаяние, что у молодого человека возникло инстинктивное желание защитить ее, уберечь от всех неприятностей.
Такого чувства ему не доводилось испытывать еще ни к одной женщине. Да, по правде говоря, его прежние знакомые дамы вовсе и не нуждались в защите!
Им требовалось много других вещей, но что касается уверенности в себе, то эти светские львицы были преисполнены данным чувством сверх всякой меры и сверкали на общественном небосклоне подобно ярким кометам, сопровождаемым хвостом преданных поклонников.
Увидев Виолу, которая скромно стояла в сторонке и, в отличие от других дам, увешанных сверкающими драгоценностями, была одета очень неброско, Рейберн почувствовал внезапную потребность подойти узнать, что ее тревожит, и успокоить.
Впрочем, он тут же представил себе, какое выражение при этом появится на лицах всех присутствующих.
«Ну почему эта девушка, словно малое дитя, постоянно попадает в какие-то переделки? – неожиданно с досадой подумал Рейберн. – Пора бы ей повзрослеть!»
В то же время в глубине души он понимал, что как раз юность и трогательная беззащитность девушки очень привлекали его.
За обедом место Рейберна оказалось далеко от Виолы, на другом конце огромного стола, между двумя обворожительными замужними леди, которые тут же принялись напропалую кокетничать с ним.
Молодой человек был убежден, что они всеми силами стремятся завлечь его в свои сети, оттеснив Элоизу Давенпорт, а тот факт, что Рейберн приехал к графу без нее, позволял им надеяться на его будущую благосклонность.
Впрочем, это не мешало ему чрезвычайно ловко подыгрывать обеим дамам – в искусстве такого рода Рейберн был весьма искушен.
Но во время всего обеда его взгляд нет-нет да и падал на другой конец стола, где на фоне золотых канделябров и изысканных цветов в вазах из севрского фарфора виднелось милое личико Виолы.
Она вежливо и непринужденно разговаривала в течение вечера с обоими своими соседями.