Лучший способ разозлить мужчину — это унизить его мужское достоинство или оскорбить мать. Мертон понимал это так же хорошо, как и любой другой.
— Но только не в библейском смысле.
— Ну разумеется, нет. — Граф театрально вздрогнул. — Крид прислал бы ко мне секундантов.
Норт криво усмехнулся:
— Он любил поразвлечься на дуэлях.
— Мне не нравятся ваши манеры.
Норт пожал плечами. На него это не произвело никакого впечатления.
— А мне не нравятся люди, которые пытаются убить моих друзей.
— Что, простите?
Норт достаточно ходил вокруг да около. Пришло время назвать все своими именами.
— Кто нажал на курок прошлой ночью в Воксхолле, Мертон? Вы сами или кого-нибудь наняли?
— Не понимаю, о чем вы? — возмутился Мертон. Норт хлопнул его ладонью по левому плечу. Мертон замычал, но не от боли. Граф был не тем человеком, которого ранил Норт.
Правда, он не собирался извиняться за грубость.
— Значит, вы наняли кого-то.
— О чем вы все время говорите, черт побери? — Мертон потер плечо. — Это не я вас подстрелил.
— Откуда вы знаете, что в меня попали?
— Об этом все знают. — Разволновавшись, Мертон отступил назад. — Половина гостей видела вас после того, как все произошло.
Верно. Норт опустил руку.
— И вы утверждаете, что не имеете к этому никакого отношения? — В поведении графа не было ничего подозрительного.
— Разумеется, нет. С какой стати?
Норт склонил голову набок. Пришло время вывести Мертона на чистую воду.
— Потому что вы пользуетесь такой же писчей бумагой, как и тот, кто посылал угрожающие записки Октавии. Потому что из пишущих на такой бумаге вы — единственный человек, который знает о ее прошлом. Потому что вы знались с матерью, а теперь вам захотелось попробовать дочку.
Мертон побагровел.
— Боже правый, и у вас хватило смелости прийти ко мне в дом с такими абсурдными заявлениями!
Граф не представлял, как много смелости у Норта. Если он получит доказательства того, что за письмами стоит Мертон — и за выстрелом тоже, — то заставит его расплатиться так, как еще никто не платил.
— Ведь именно она была вашей мишенью? Если не досталась вам, пусть не достанется никому, так?
— Вы с ума сошли! Я никогда не причиню Октавии зла!
— Но причините зло тому, кто «недостоин» ее. Так, что ли?
Мертон взвился и шагнул к Норту:
— Вон из моего дома!
Норт шагнул ему навстречу, на середину комнаты:
— Не раньше, чем вы мне все расскажете. Я могу заставить вас рассказать правду.
— Он вас не обманывает.
Оба — и Норт, и граф — повернулись к двери. Там стоял старший сын и наследник Мертона — Роберт.
— Тебя это не касается, сын, — прорычал Мертон. Юноша вошел в комнату. Мальчишеское лицо было бледным.