— Вы не знаете, — твердо заявил Огастин.
— А кто, черт возьми, мог украсть тело? — сказал Льюис.
Хью начал было описывать дикаря, но Огастин прервал его.
— Джошуа, — сказал он. — Один из пещерных людей.
Рейнджеры использовали эти слова сегодня днем, они говорили о пещерных людях, как будто отшельник относился к какой-то редкой, вымирающей разновидности, был каким-то американским йети.
— Джошуа? — переспросил Льюис. Хью вскинул на него взгляд. — Он не мог когда-то служить в работниках по хозяйству? Это было тридцать лет назад, сынок. Настоящая скальная крыса. В него попала молния. Я думал, что он умер.
— Это случилось задолго до меня. Но он выжил, — подтвердил Огастин. — Все время возвращался сюда. Наконец администрация сдалась, и ему позволили остаться здесь — редкое проявление милосердия. С тех пор он живет в пещерах и звериных берлогах, питается отбросами, которые оставляют туристы, иногда ловит больную дичь, собирает орехи и ягоды. Когда говорит — не то проповедует, не то бредит. Мы до сих пор считали его безобидным.
— Кто-нибудь должен знать, где его можно найти, — сказал Льюис.
— А вы представляете, сколько у него может быть укрытий?
— Как насчет собак? — спросил Льюис. — Разве нельзя пустить собак по следу?
— Это не она, — сказал Хью. — Уверяю вас.
Впрочем, Огастин ему не поверил.
— Остальных удалось найти? — спросил Хью. Он хотел, чтобы Огастин сохранял достоинство или, по крайней мере, не сломался сейчас прямо перед ними. — Они шли втроем. Не могли же они все исчезнуть.
Конечно, они могли упасть — все три. Одна, стоявшая на страховке, могла ошибиться и отправить своих подруг в гибельный полет. Но рейнджеры тоже понимали это, и Хью своими глазами видел, как они искали повсюду, не забывая внимательно разглядывать верхушки деревьев.
— Мы звали их. Никаких признаков того, что там кто-то есть.
— Их найдут, — сказал Льюис.
— Я знаю, — отозвался Огастин.
Это было сказано без эмоций и являлось скорее данным самому себе обещанием позаботиться о мертвых и раненых. И продолжать надеяться.
Хью рассматривал их отражения в темном окне.
В ближайшие дни Эль-Кэп наверняка заставит их раскрыться и выяснить, осталось ли в каждом из них хоть что-нибудь или весь песок уже высыпался. Хью и Льюис пройдут испытание скалами. Огастин, вероятно, поцелует холодный лоб или руку — то, к чему еще будет возможно прикоснуться, — и начнет знакомство со скорбью — будет проходить самый трудный урок из всех возможных. И что бы ни случилось на стене или в прилегающем к ней лесу, им предстоит измениться. Каждый уйдет отсюда не таким, каким пришел. Эль-Кэп позаботится об этом.