— Мы не думали, что она сумеет протянуть там так долго, — сказала Рэйчел.
Хью долго молчал. Потом спросил:
— Почему ты так говоришь?
— Она настолько ненавидела все это — жару, подчиненное положение, лагерную жизнь.
— И это все, о чем она тебе рассказывала?
— «Как птица в клетке» — вот что она мне писала. Высокомерные эмигранты. Высокомерные саудиты. Но больше всего она ненавидела ненависть. Войны. После «Бури в пустыне»>[13] она написала, что с нее довольно. Но все же осталась. Я так и не смогла этого понять.
— Она писала тебе о свадьбе, на которую нас пригласили?
— Ту, где невестой была двенадцатилетняя девочка?
— Именно, — подтвердил Хью. — И Энни чуть не отказалась туда идти. Но все же пошла, и это оказалось для нее началом чего-то большого, чуть ли не воротами в тайный сказочный сад. Свадьба проходила по старинным обычаям. Женщины находились в отдельном шатре, черном бедуинском байт ша'ре — это переводится как «волосяной дом». Они там пели и танцевали, а когда Энни показала им несколько современных движений, они так обрадовались, что возлюбили ее как давно потерянную и вновь обретенную сестру. Они уговорили ее обучать их.
— Она что-то рассказывала об уроках танцев.
— Это вылилось в нечто гораздо большее. Танцы были только предлогом. Она заменяла им окно в мир. Они обожали ее, а она их. Она учила их. Они учили ее. Как пользоваться хной. Как выщипывать брови ниткой, завязанной в петельку, по одному волоску. Как исполнять танец живота. И как сварить кофе из нескольких пылинок порошка. Зеленый кофе.
— Таким образом она боролась за выживание, Хью. Это была всего лишь попытка сохранить рассудок.
— Рассудок?
— Да — пока ты пропадал в поисках нефти или лазил на горы. Знаешь, что я посоветовала ей уехать от тебя? Вернуться домой? Я сказала ей, что ты последуешь за ней.
— Да, мы говорили об этом, — сказал Хью. — Но мне было нечего здесь делать. Моя работа находилась там. И пусть это прозвучит старомодно, она была моей женой.
— He своди все к ярлыкам, — укоризненно возразила Рэйчел. — Брак не помешал бы ей вернуться домой. Любовь — да. А вся эта ерунда насчет обязанностей жены — ни в коем случае. Энни, которую я знала, это не остановило бы.
— Ты знала только ту Энни, какой она желала себя представить, — сказал Хью.
— У нас не было тайн друг от друга.
— Тайны есть у всех, Рэйчел.
— Но не у нас с ней.
Хью мог позволить разговору закончиться на этом пункте. Но он устал скрывать правду. Устал от жалости и перешептываний.
— Она что-нибудь сообщала тебе о своем швейцарском сыре?
— Швейцарском сыре?