— Лиза тебе нос оцарапала, — сказал Юртаев.
Сеня улыбнулся:
— Ну и ладно. — Он потрогал нос.
Да, осталась царапина. И немного саднит. И это тоже было ему приятно, и ему показалось, что от этого приветливый дом Гурьевых стал еще роднее.
Трамвай остановился на большой площади. Кругом стояли каменные, очень старые дома, с узкими полукруглыми окнами. От площади они прошли по переулкам. Тут тоже везде были старые дома, но в большинстве деревянные, давно не крашенные и покрытые каким-то серым налетом. Такие улицы можно увидеть только в кино, когда показывают картину о прежней жизни и о революции.
Они вышли на другую площадь, тут стояли дома побольше, и около одного из них, самого большого, где помещалось заводоуправление, остановились. Юртаев сказал:
— Ты подожди. Я скоро.
Он ушел. Сеня присел на скамейку около двери. К нему сейчас же подошел высокий и очень тонкий дядя, в старой заплатанной гимнастерке.
— Тут сидеть не положено.
Сеня встал и отошел от крыльца. Дядя шел за ним и гулким голосом допрашивал:
— Зачем ты пришел? Что тебе тут надо?
— Поступать пришел.
— Давай, давай отсюда. Мотай подальше! А то…
— Ну что? — спросил Сеня и остановился, ожидая, что сейчас к нему подойдет этот тощий.
Но тот тоже остановился и, вынув свисток, показал его Сене.
— Вот свистну, и нет тебя.
— Зачем?
— Чудак. Тут же объект. Нельзя всяко-запросто рассиживаться. А может, ты шпион? Я уже много шпионов переловил.
И он начал дуть в свой свисток с таким старанием, что Сеня заинтересовался, что из этого получится. Но не получилось ничего, даже звука. Свисток был испорчен.
— Испортился свисток, — огорченно проговорил тощий, — и никто не идет. А я тебя забрать не могу — оружия у меня не имеется. А без оружия ты не подчинишься?
Сеня уже понял, что перед ним скорей всего сумасшедший, свихнувшийся на подозрительности.
— Шли бы вы домой, — посоветовал он.
Тощий все заглядывал в свой свисток и сокрушенно хлюпал носом.
— Испортили свисток диверсанты, подменили… А у тебя оружие есть?
— Зачем оно мне?
Он осторожно начал обходить то место, где стоял Сеня.
— Врешь. Все вы, диверсанты, так говорите. Врешь ты, врешь…
Он и еще что-то бормотал, а сам поглядывал на Сеню, явно выбирая момент для нападения. А Сеня тоже посматривал на тощего. Он еще не решил, что хуже — предупредить нападение или отступить. С таким жилистым, да еще ненормальным, пожалуй, лучше не связываться. А уходить ему никак нельзя.
Его выручил вахтер, выглянувший из двери. Он засмеялся.
— Ты его не бойся. Это Кошечкин.
Как будто Сене стало легче от того, что он узнал фамилию сумасшедшего. Но тот очень обрадовался появлению вахтера.