— А от кого защищаешь? — снова спросил бухгалтер. И оттого, что начхоз очень долго не отвечал, собираясь с мыслями, бухгалтер сам же и ответил:
— Себя ты защищаешь, свои интересы. Сталиным только прикрываешься. — Бухгалтер засмеялся, широко раскрывая свой «экскаватор», отчего смех получился гулкий, как из бочки. — Сталина ты боялся, как черта…
Такой вот интересный разговор невольно подслушал Сеня, лежа на своей жестковатой постели. Белая ночь захлестнула комнату опаловой мглой или опаловым светом, что в данном случае было одно и то же.
В своем письме к маме он описал, как одно из примечательных событий, появление таежного вещуна — черного ворона, «который, в чем все тут у нас уверены, „накликал“ пожар, и сгорел портрет высотою с трехэтажный дом. Пожар, от которого никто не пострадал. Никого не огорчило это событие, только укрепило надежды на лучшие времена».
Так он думал, когда писал письмо, и только сейчас, услыхав за переборкой нетрезвые голоса, с некоторым удивлением почувствовал всю непрочность этой, как он думал, всеобщей уверенности. Есть, оказывается, «огорченные», оплакивающие прошлое. И они не просто огорчены, они озлоблены и готовы бороться за свои утраченные привилегии. Больше-то, кажется, не за что. Как понял Сеня, прислушиваясь к пьяному разговору, вся их ностальгия но прошлому примитивна и умещается в одном чемодане, где хранятся все их мечты в виде мундира и должностного оклада. Но ведь известно: чем глупее враг и чем примитивнее его запросы, тем он опаснее.
Совершенно неожиданно для себя Сеня подумал о Бакшине. Он и сам не знал, как это получилось. Что может быть общего между Бахтиным и вот этим, что бубнит за стенкой о своих утраченных надеждах? И чем больше он об этом думал, тем ближе в его воображении сближались эти два человека из недавнего прошлого. Вот, наверное, только в этом вся их схожесть и заключается: в прошлом — в одно время росли, состояли в одной партии, питались одними идеями, исповедовали одну веру в единого бога. Только один из них умный, а другой дурак. Каждый по-своему, в меру своего ума и возможностей, принял новую эпоху, которая так стремительно ворвалась и перевернула всю их жизнь.
И вот тут-то, как подумал Сеня, и обнаружилось то сходное, с которым оба они — и дурак и умный — вступили в новую жизнь. Сходство это чисто внешнее: Бакшин — прославленный строитель, высокого полета и высоких замыслов, и — этот полуграмотный, способный только выполнять чужие приказы.
Так старался Сеня разбить нелепые сравнения, которые сам же и нагородил. Что знает он о Бакшине? Несколько дней, прожитые рядом с ним, создают только внешний образ командира-строителя, сильного, могучего, как Атлант, поднимающего на своих плечах неимоверную тяжесть. Когда-то этот образ очень воодушевил Сеню и продолжает воодушевлять до сих пор. Когда в трудную минуту ему требуется поддержка, он ищет ее именно в этих своих юношеских впечатлениях.