Сеню он встретил с преувеличенной горячностью. Не давая ему остыть, Сеня потребовал:
— Завтра лучший номер на третьем этаже. Приедет моя невеста. И еще один номер на седьмом этаже. — Он назвал тот самый номер, в котором провел всю военную зиму.
— Ну что ж, — проговорил директор обреченно, как взятый на мушку в безлюдном переулке, — против невесты невозможно устоять. А насчет седьмого этажа…
Номер оказался свободным. С ключом в руках Сеня поднялся по лестнице, отказавшись от лифта. «Круг завершен!» — подумал он, стоя у окна в «своем» номере. Перед ним расстилался город его юности, первой любви и первой ненависти, его первых радостей и первого настоящего горя. Начало всех начал.
Можно бы по этому поводу пролить слезу умиления, но Сеня не напрасно закончил строительный институт, где, как известно, учат трезво глядеть на жизнь, учитывать местные условия и не забывать о запасе прочности.
Вот как раз о запасе прочности он и подумал: хватит ли у него этой прочности? Ведь ему надо преодолеть сопротивление самого Бакшина. Да нет! Какое тут сопротивление? Атаку. Бакшин не будет ждать, когда на него нападут. Он всегда нападает первым. Все это Сеня знал по рассказам его боевых товарищей.
Оставив в номере портфель и куртку, он налегке, обремененный только мыслями о предстоящем сражении, отправился в клинику к Таисии Никитичне.
Хотя гардеробщиц тоже все почему-то считают всеобщими тетями, но, верный своему правилу, Сеня приветствовал ее не так, как все!
— Привет, Анна Ивановна!
— А, заявился, — проговорила она так, словно не видела его всего несколько дней. — Мамаша в кабинете давно уж дожидаются. Как придешь, так приказали к ней. — Выбирая для него халат и помогая надеть его, она продолжала ворчать: — Это тебе не мед на блюдечке, твоя мамаша. Перед ней хоть расшибись. Ох, и достанется кому-то свекруха.
— А я как раз жениться собрался, — сообщил Сеня посмеиваясь.
— О! Какая же такая нашлась, бедовая?
— Да тоже хирург.
— Ладно тебе болтать-то.
— Нет, Анна Ивановна, в самом деле. — Сеня так засмеялся, и так вспыхнуло его лицо, что ничему не доверявшая гардеробщица заколебалась:
— Ой, да вроде не врешь!..
— Такая она, знаете, тоже не мед.
— Не связывайся ты с такими-то. Ты вон какой вежливый.
— Так ведь любовь…
— А ну тебя, — проговорила Анна Ивановна и тут же, как будто потеряв что-то дорогое, пригорюнилась: — Взять хотя бы мамашу твою. Ну, не мед, а как же ей — такой — медовой-то быть? Вчера вот одному ногу отрезала, выше колена. А мужчина еще молодой. Из летчиков. И, поговаривают, мамаши твоей довоенный знакомец. Ты-то не знаешь ли его?