— Ну, что у вас, сержант?
— Принесла вещи доктора Емельяновой.
— Какие вещи?
Будто он не видит, что она принесла.
— Вот, чемодан. Что в нем, не знаю. И вот полушубок.
— Хорошо. Положите в тот угол. Еще что?
— Все.
Он еще пожевал, теперь уже не глядя на нее, кивнул на стул.
— Садитесь. Как у вас оказались вещи Емельяновой?
— Мне приказал командир отряда сохранить их.
— Зачем?
— Не знаю. Он только и сказал: «Еще пригодятся».
— Кому пригодятся?
— Этого он не сказал.
— А он не думал, что она вернется?
— Я не знаю, что он думал. Но он никогда ничего не говорил так просто. Что-нибудь у него было на уме.
— Да… — следователь снова задумался. — Вспомните, не говорил ли он про задание какое-нибудь особое, секретное?
— Если это секретное, то зачем он будет говорить?
Проглотил то, что жевал. Гадость, наверное, порядочная, потому что он сморщился и сухо проговорил:
— Мне ваши рассуждения не нужны! Отвечайте на вопросы.
— Слушаюсь, — вызывающе отозвалась Валя.
— Я спрашиваю, а вы-то сами что думали? Какие разговоры были среди партизан?
— Всякое думали. Трудно было поверить, что такой человек может изменить Родине.
— Какой человек?
— Доктор Емельянова.
— Вы так хорошо ее знаете?
— Жили вместе в одной землянке. Почта три месяца.
— Не очень много.
Но Валю не так-то просто было сбить с толку. Взглянув прямо в сверкающие стекла его очков, она сказала:
— Для обычной жизни, может быть. А в отряде — это совсем немало. Мне показалось, что мы прожили целый год.
Он тут же привязался к ее одному только неосторожному слову:
— Показалось? Вы — радистка, ничего вам не должно казаться. Все должно быть точно. Может быть, вам всем показалось, что ваша рация вышла из строя? Я имею в виду Бакшина и вас лично.
Снова она взглянула в его стекла, но теперь уже с удивлением: все ему известно. Такой случай был еще осенью. Но какое это имеет отношение к делу? Но скоро она сообразила, чего он добивается: ему надо установить, верно ли, что Бакшин, не имея связи со штабом, тем самым получил право действовать самостоятельно. Именно в то самое время, присвоив себе такое право, он и послал Таисию Никитичну к немцам. То, что она сама не перебежала, а ее послал командир отряда — в этом теперь Валя нисколько не сомневалась. Она так и заявила Волкову, добавив, что ее муж тоже уверен в этом.
— Муж? — он усмехнулся, но, заметив предостерегающий блеск ее глаз, спросил: — фронтовой?
— Да, фронтовой. Партизанский. Старший… — в это слово она постаралась вложить как можно больше превосходства, — старший лейтенант Шагов. Бывший заместитель командира отряда.