Но тут отец встал на мою сторону. Он прочитал письмо, удивленно подняв бровь, и рассмеялся: «Какая чепуха!» Я вздохнула с облегчением и рассказала, как было дело. «Не стоит обращать внимания,— сказал отец.— Против глупости даже боги бессильны».
Весть о случившемся разнеслась по всей школе, и многие дети тогда кричали мне вслед «язычница». Но меня это не трогало. Я навсегда запомнила то, что отец сказал о глупости.
Всех моих сверстников уже водили в театр, одна я ни разу там не была. Отец о театре был невысокого мнения. Театр — несерьезное искусство, говорил он, и детям нечего там делать.
Я была уже большой девочкой, когда наконец попала в Национальный театр, на «Фоссенгримен». И это не принесло мне никакого вреда. Единственное, что произвело на меня впечатление,— это большой водопад, который, по словам мамы, был сделан из риса.
На следующий год меня взяли в оперу, на «Орфея», с Матильдой Юнгстед в заглавной роли, Калли Монрад в роли Эвридики и Кайда Эйде в роли Эрота. Вот это другое дело. Мама заранее пропела и сыграла мне всю оперу, объяснила содержание, и мне показалось, что ничего более прекрасного я еще не слышала.
Отец в то время был в Лондоне, и я написала ему, что ничего не поделаешь: театр это театр, но я от него в восторге. Он ответил, что я должна понять его правильно. Театр может быть великолепным, но это бывает очень редко. Большинство артистов просто «кривляки» и не уважают искусство, а только и думают, как бы себя показать на сцене. К тому же опера — это не просто театр; чтобы понять оперу, надо и смотреть, и слушать. А большинство пьес куда интереснее прочитать самому.
Я была согласна с отцом и довольно рано начала читать пьесы, Как-то, когда я была больна, мама дала мне Ибсена, и я стала читать все драмы подряд. Но отец испугался, что я еще мала и получу неправильное представление о жизни. Он подробно написал маме, какие пьесы считает подходящими для меня. И ни в коем случае не велел давать мне «Привидения».
Поправившись, я, конечно, первым долгом разыскала в библиотеке эту книжку. Проглотив ее, как и все остальные, я так и не поняла, что в ней ужасного.
Одно из замечательных воспоминаний тех лет — прогулки верхом вместе с отцом и мамой. Мы катались чуть не каждый день — отец на большом коне, а мы с мамой на исландских пони. Отец считал, что у женщин ноги недостаточно сильны для того, чтобы скакать по-мужски, и к тому же это неэстетично. Поэтому мы с мамой ездили в дамском седле, в длинных развевающихся юбках. (18)
Одно время у отца был бешеный жеребец из Гудбрансдаля, которого он сам собирался объездить. У нас во дворе начались ковбойские номера. И затем бешеная скачка по лесу. Когда наконец Хеминген стал ручным, как ягненок, отец потерял к нему интерес, и его сменили на горячего породистого жеребца из Англии.