— Да.
— Проснитесь!
Послышался протяжный вздох, а потом тихий, испуганный голос:
— Где я?
— Вы сейчас находитесь в "Большой Московской" гостинице, вас хотели ограбить, но друзья приняли в вас участие и спасли. Я — доктор Переверзев.
— А кто — другие?
Прохоров громко сказал:
— Я, Елена Семеновна!
— Вы? — удивленно воскликнула Дьякова, и Сергей Филиппович узнал знакомые интонации.
— Приехал в Москву по делам, а с вами встретился случайно. Нашел, где вы остановились; вы были больны, и я со своим другом привез вас сюда.
— Ах, я хочу непременно видеть вас! Подождите минутку. Доктор, я могу встать?
— Пожалуйста, — сказал доктор. — Я приглашу девушку, которая поможет вам одеться. Мы выйдем.
— Я сейчас, можете через пятнадцать минут вернуться, — сказала Дьякова.
В коридоре Прохоров в волнении прислонился к стене. Патмосов ласково положил на его плечо руку. Пафнутьев широко улыбнулся:
— Ну, Сергей Филиппович, все кончилось! Теперь Елена Семеновна воскрешена и вполне избавлена от страшных чар.
— Да, я уверен, что это кончится. Как только она поправится, вы немедленно увезите ее куда-нибудь подальше, — посоветовал доктор.
— В Крым?
— Хорошо и в Крым; там теперь прекрасно. А потом она свободно может вернуться назад, хотя лучше устранить от нее все, что напоминает того негодяя.
Через несколько минут дверь приоткрылась, и Дьякова крикнула:
— Войдите!
Сергей Филиппович увидел прежнюю Елену Семеновну, только лицо ее было бледнее, чем обычно, и глаза потускнели. Она радушно улыбнулась ему и протянула руку:
— Здравствуйте, Сергей Филиппович. Я очень-очень рада видеть вас. Садитесь! А это — ваши друзья?
— Да; они помогли мне спасти вас, — взволнованно сказал Прохоров, целуя ее руку. — Борис Романович Патмосов и Семен Сергеевич Пафнутьев.
— Господа, садитесь. Чем угощать?
Доктор сказал:
— Нам — кофе, вам — обед.
— Кофе, обед? Прекрасно! Позвоните, Сергей Филиппович!
Прохоров сиял. Дьякова была прежняя — та, какую он знал и любил.
Официант подал требуемое. Молодая женщина разлила кофе.
— Да, — говорила она, — со мною было что-то неладное. Мне трудно вспомнить, но, очевидно, я была больна.
Прохоров смущенно молчал. Доктор пришел на выручку:
— Вы имели несчастье встретиться с Чемизовым и от этого пострадали.
Лицо Дьяковой залилось густой краской. Она закрыла лицо рукою, потом отняла руку и с испуганным лицом воскликнула:
— Да, да! Теперь я вспомнила. Это — ужасный человек!
— Что он делал с вами? — робко поинтересовался Прохоров.
— Он? Я не знаю, — она покачала головой, — но, когда он приходил и начинал смотреть на меня, какая-то сила сковывала мои члены. Мне казалось, что я уношусь куда-то далеко-далеко, а потом раздавались откуда-то голоса, и когда я снова приходила в себя, то мне было ужасно тяжко. Что-то давило меня, какая-то чужая воля заставляла меня совершить то одно, то другое.