Подъяпольского покоробило от этого титулования: что это, любезность или насмешка? Но он решил промолчать, а Гроссе был достаточно чуток и уловил неудовольствие собеседника после обращения «адмирал». Выдержав небольшую паузу, Подъяпольский ответил:
— Прежде всего нам нужно освободиться от 600–700 человек, пассажиров, так сказать. Среди них есть и больные и женщины. Затем сделать некоторым кораблям ремонт. Два из них нужно ввести в док. Продать мелкие суда, неспособные идти дальше. Наконец, получить уголь, воду и провизию…
— А куда, простите, дальше? В Сайгон?
— Да, адмирал Старк намерен идти в Сайгон и предоставить флотилию вместе с личным составом французам. Как морскую честь иностранного легиона, что ли. Конечно, с французами нужно заранее договориться. Кто их генеральный консул?
— Мосье Паскье. Очень образованный и приятный человек. Завтра я его повидаю и поговорю о ваших делах. Он снесется с губернатором Индокитая, и в зависимости от ответа… Думаю, всё удастся уладить. Только климат там… Вас это не пугает?
— Лишь бы политический климат был достаточно мягок, а жара, черт с ней, привыкнем. Ведь живут же там французы.
— Живут. И умирают. Да что я! Вы, наверно, голодны, Алексей Александрович? Давайте поужинаем и за столом продолжим нашу беседу.
Гроссе позвонил. Вошел слуга-китаец в голубом шелковом халате.
— Готов ли ужин? — спросил бывший консул.
…Ужинали втроём. Третьим был первый секретарь бывшего консульства Чистяков. За столом разговор зашел о шанхайских большевиках. У них уже есть стационер «Адмирал Завойко», своя газета, своя контора Добровольного флота. Они уже овладели в китайских водах тремя русскими пароходами, и скоро в их руках будут ещё три. Они ведут планомерное наступление на русскую колонию, и если бы не статусы Международного сеттльмента…
— Может быть, мы не ужинали бы сейчас в этой столовой, — с горькой усмешкой вставил Чистяков.
— Да, это наша вина, Иоганн Карлович, — покаялся Подъяпольский, — не сумели вовремя отобрать у большевиков этот корабль и ошиблись в его командире…
На Подъяиольского произвело большое впечатление великолепие консульства. Сияющий паркет зала и коридоров, лакированные панели стен, мягкие ковровые дорожки, тяжелая дубовая мебель, вылощенные служащие, выдрессированная прислуга, крахмальные скатерти и столовое серебро. Ночевал он в комнате приезжающих высокого ранга, на огромной кровати с балдахином накомарника и телефоном у изголовья.
«Жаль, что всё это поблекнет и придет в запустение, как только попадет в руки товарища советского консула», — подумал он засыпая.