— Скажи ему, — кивнул хауптман Банушу, — хочет жить — пусть говорит.
И он перевел. Русский невозмутимо молчал.
Немец приказал повторить.
— Хватит с меня, развяжите! — потребовал пленник, и Бануш чуть не потерял голос. Что означают эти слова? — Жить хочу!
— О, гут, зер гут! — потирая руки, обрадовался офицер.
Пленный отвечал не торопясь. Имя и фамилия? Семен Зубец. Полковой связист. Новичок. Но знает много. Намерения командования? Наступать. Да, готовятся. Да, слышал об этом. Силы? Большие. Может показать на карте.
Немец услужливо подвинул карту с широкими квадратами и красными прожилками шоссейных дорог, испещренную цветными тактическими знаками.
— Где ваши танки? — спросил офицер.
Зубец склонился над картой, с клетки на клетку переводя пальцы. Где он захвачен? Ах, тут. Тогда танки — в этом месте, указал он на зеленую клетку в глубине лесного массива. Сколько? Много. Еще где? Здесь и здесь, ставил он красные крестики, обводя их кривой и захватывая с квадратный километр леса. И тут еще, отмечал он карандашом...
Переводя показания, Бануш не скрывал своего презрения. Еще? Больше не знает. Он же тыловик, связист. На передовую попал в первый раз — и уже в плену. Где полковой штаб? Тут, — указал Зубец на рощу в центре обороны. Глубокий блиндаж, все под землей. Можно пробить только тяжелыми.
Хауптман радовался: сам бог послал такого покладистого русского. Ценнейшие показания перед завтрашним боем.
Бануш едва сдерживался. Кто его тянет за язык? Каждое орудие метит. Выродок проклятый!
Наконец пленного увели, и Бануш отправился к себе. У него было такое состояние, словно он потерял что-то очень ценное...
2
Зубца заперли в домике, километрах в трех от передовой. Сюда отчетливо, как только бывает в горах, доносились разрывы мин и снарядов, треск пулеметов. Семен лежал на голом топчане и думал. Лучше б встать и ходить, ходить, а нельзя шевельнуться: истерзанное тело ноет. А душа вовсе изболелась. Приедет сегодня комдив и станет вручать награды. Вызовет Семена Зубца, а никто не выйдет из строя. Скажут, в плену. Задумался: верно ли поступил на допросе? Будет ли из этого какой прок?
Грохнул орудийный залп. Фашистские орудия где-то рядом. А чуть погодя уже били непрерывно — залп за залпом. Зубец испытывал удовлетворение — сколько зря снарядов израсходуют, и пусть гадают, откуда взялся такой полк. Может, с таким номером и во всех армиях нет.
Ночью его не тревожили. Но только задремал, с передовой донесся сильный гул боя. Всю ночь Семен чутко прислушивался к этому гулу. Стрельба подкатывалась все ближе и ближе. «Уж не наступают ли наши? — подбодрял он себя. — Нет, не должны. Значит, разведка. Пройдут ли?» С рассветом бой стих. А к полудню немцы вновь начали артподготовку. Зубец сразу понял, неспроста — будут наступать. Весь день он простоял у окна, словно отсюда можно что-нибудь видеть. Бой гремел все время на одинаковом расстоянии. Значит, не продвинулись.