Мужчина с явно военной выправкой стоял у окна не очень богато обставленной комнаты и нетерпеливо постукивал пальцами по подоконнику. Внезапно он резко развернулся к сидящему за столом собеседнику, который что-то записывал в блокнот.
— Сашка, ты уверен?! Ты действительно все обдумал?!
— Ты же знаешь, что я всегда все обдумываю. Тем более в таком важном вопросе.
Мужчина у окна стукнул по подоконнику.
— Но усыновление!!! С твоей-то работой!
— Я уже подал все документы, а до этого получил разрешение у начальства.
— Да ты посмотри на свою конуру!
— Раньше мне ни к чему было заниматься обстановкой.
— Не понимаю я тебя. — Чувствовалось, что мужчина сдался и теперь просто пытается разобраться.
— Я сам не понимаю, — признался Александр. — Но я никак не могу забыть глаза того мальчишки… Скажи, сколько людей из благополучных семей, не говоря уже о людях с улицы, способны забыть о себе и защищать друзей даже при угрозе собственной жизни?
— Ну…
— Вот то-то. Он заслуживает лучшего, и я сделаю все возможное, чтобы этот мальчик стал счастлив.
— Ну смотри, тебе с ним возиться. А то давай подыщем ему подходящую семью…
— Я сказал нет.
В дверь позвонили. Александр Петрович вскинулся… кого это несет? Никто вроде бы не должен прийти…
В квартиру вошел еще один мужчина с небольшим портфелем.
— Юрка, ты как тут? — Мужчина отошел от окна и протянул руку.
— Привет, Виктор, — протянул вошедший руку. — Тебя каким ветром сюда занесло?
— Да вот. Пытаюсь отговорить это чудо… Но, похоже, уже поздно. Ты не знаешь Александра как я — этот тип упертый, как баран.
Юрий вздохнул, сел за стол, достал из портфеля бумаги и молча передал их Александру Петровичу.
— Это передали из больницы, — вздохнул он, — …извини…
Александр Петрович схватил бумаги и быстро пробежал… выронил листы…
— Господи… это точно?
— В таких случаях положено делать повторное обследование, но… Извини, Саш, но не думаю, что это ошибка.
Виктор поднял выпавшие листы и тоже просмотрел. Выругался.
— Рак?
— Костного мозга.
— Шансы?
Юрий покачал головой.
— Слишком поздно. Болезнь, похоже, развивалась уже давно и сейчас… — он махнул рукой.
— И сколько ему осталось? — хрипло поинтересовался Александр Петрович.
— Полгода максимум.
Мужчина схватился за голову и опустился на диван.
— Скажи, за что это все ему? Столько пережил и… Неужели ничего нельзя сделать? Ты же врач!
— Но не господь Бог! Есть методики лечения, но… они не излечат — продлят агонию, но не больше.
— Сколько?
— Что сколько?
— Сколько эти методики дадут времени?
