— Не надо. Не надо, Том, не трогай его. Пожалуйста, только не сейчас.
Эндри умирал долго. Воля к жизни была очень сильна в нем, потому что он не хотел разлучаться с женщиной, которую любил столько лет. Четыре дня он отчаянно боролся со смертью, удивляя докторов своей выносливостью.
Четыре дня и четыре ночи Кэти не отходила от его постели. Она сидела возле него, держа его слабую руку в своей и глядя полными слез глазами на его бледное измученное лицо. Бетти и Кэтрин время от времени заходили в комнату, но она не замечала их. Тиканье стенных часов на лестничной площадке становилось все громче и громче, теперь ей казалось, что маятник отсчитывает секунды у нее в голове, каждый раз повторяя: Энди! Энди! Энди! Энди!
В течение сорока пяти лет в ее душе не было другого имени, кроме этого; в течение сорока пяти лет все ее чувства были посвящены ему, и все ее мысли были обращены к нему. В течение сорока пяти лет она была его Кэти, его любимой Кэти. Она сомневалась, что где-то в мире существовала еще такая сильная любовь, как та, которая связывала их все эти годы… А теперь близился конец.
Маятник, отсчитывающий секунды в ее голове, остановился, и тиканье часов умолкло. Его рука пошевелилась в ее руке, и его рот приоткрылся.
— Кэти, — прошептал он.
Его голос доносился откуда-то издалека, словно с другой планеты.
— Да, мой дорогой. Я здесь. Я здесь, с тобой.
— Кэти.
Его сухие губы дрогнули, а глаза, все еще удивительно синие, посмотрели на нее с узнаванием. Потом его черты расплылись за пеленой слез, застлавшей ее взгляд, и она, беззвучно рыдая, продолжала сжимать его руку.
— Кэти, — повторил он.
— Что, мой дорогой?
— Прости меня, Кэти. Прости.
— О, Энди!
— Мой сын… он плохой. Я не… не знал, только иногда… замечал что-то в твоем взгляде, но не мог… не мог понять.
— Не волнуйся, любимый. Это уже не имеет никакого значения. Не разговаривай, лучше отдохни.
— Нет времени, Кэти. Долгий отдых, у меня впереди долгий отдых.
Некоторое время он лежал молча, с закрытыми глазами. Потом его веки снова разомкнулись.
— Ложь, Кэти. Это все ложь.
— Да, дорогой, это ложь. Не волнуйся, я понимаю. Я понимаю.
— Я люблю тебя, Кэти.
— Я тоже люблю тебя, Энди. Я тоже. Всегда любила и буду любить.
Его глаза открылись шире, и его взгляд скользнул по ее лицу, по ее щекам, губам, волосам, словно обрисовывая каждую ее черту, — так он смотрел на нее в первые годы их любви. Когда он снова заговорил, в его голосе появилась неожиданная сила.
— Она приплыла за мной, Кэти. На всех парусах. Она приплыла за мной. Я должен отплывать.