По такому особенному случаю королева приказала удвоить число канделябров, и в кабинете было светло как днем. Обыкновенно, занимаясь делами по вечерам, она довольствовалась несколькими свечами. В полутьме ей было уютно, и ничто не мешало сосредоточиться на документах, которые то и дело подносили секретари. Но сегодня все иначе. Екатерина хотела ясно видеть лица своих советников, чтобы вовремя заметить на них страх или неуверенность. Она давно изучила эти на первый взгляд бесстрастные лица и, словно в открытой книге, прочитывала все их намерения. В том числе и намерение предать ее.
Когда советники вошли в кабинет и отвесили церемонные поклоны с расстояния трех шагов, королева позволила им приблизиться и рассеянно протянула каждому руку для поцелуя. Не проронив ни слова, она приветствовала их всех коротким кивком. Советники выстроились вокруг большого стола, за которым они обычно заседали, в ожидании, пока королева займет свое место и подаст знак к началу совещания. Екатерину переполнял гнев. Он сжигал ее изнутри, грозя вырваться наружу. Как посмел этот подлец предать ее? Не похоже было, что среди тех, кто только что целовал ей руку, скрывается еще один предатель. Но если он есть, она очень скоро его обнаружит. И кто бы он ни был, его ждет страшная кара. Наказание будет примерным, чтобы остальные хорошенько поняли, что им грозит в случае измены.
Пока они подходили, чтобы поцеловать ей руку, королева пронзила взглядом каждого. Нужно, чтобы все они чувствовали себя виноватыми, пусть и без всяких на то причин. Впрочем, кто из них без греха? Екатерина прекрасно знала, что каждый советник пользуется своим положением, чтобы обогатиться за ее спиной. Но ее волновало не это. Порок корыстолюбия настолько укоренился при дворе, что волей-неволей приходилось терпеть его. Чего она не могла вынести, так это предательства. Смириться с жаждой наживы она еще могла, раз уж никак нельзя избежать этого. Но измена — нет, это недопустимо. До прибытия советников она вызвала начальника охраны и распорядилась: никто из участников совещания не сможет выйти из кабинета без ее позволения. Если кто-то ослушается этого приказа, он должен быть немедленно арестован.
Ее окружали все те же люди, что и утром. Отсутствовал только ее верный Гонди. Екатерина ждала его стоя, не двигаясь с места. В нем-то она не сомневалась. Гонди удалось более или менее победить ее природную недоверчивость, доказав свою исключительную преданность. Однако этого Екатерине было мало. Ей необходима была твердая, абсолютная уверенность в преданности всех, кто ей служит. И Гонди, по крайней мере, был достаточно умен, чтобы понимать это. Как она могла кому-то доверять, если все долгие годы, проведенные во Франции, она только и делала, что разоблачала интриги и заговоры против себя? И пока была герцогиней Орлеанской (супругой второго сына французского короля), и когда стала супругой дофина, а потом и королевой… Многие отворачивались от нее, как только замечали, что ее дружба не сулит им никакой выгоды. Екатерина слишком хорошо изучила человеческие слабости, чтобы доверять людям. Незабываемый урок преподал ей папский двор: доверять хорошо, но не доверять намного лучше.