— Сударь ни я и никто из моей фамилии не работал, не работает, и не будет работать на жандармерию.
— Похвальный принцип — не обиделся полковник — только я представляю здесь не жандармерию. Я представляю здесь Главное разведывательное управление генерального штаба. Военную разведку. И мы бы были очень заинтересованы сотрудничать с вами, граф Комаровский. Это такая же служба Родине, как и любая другая в армейских рядах.
— ГРУ? Почему ГРУ занимается делами, которыми пристало бы занимать полиции, господин полковник
— Возможно, потому что полиция не может или не хочет ими заниматься. Возможно, потому что в Польше до сих пор не отменено военное положение.[84]
— А почему вас так интересует судьба графини?
— Возможно потому, что я поляк. Возможно потому, что я родственник Ягодзинским, хотя и дальний. Но больше всего меня интересуете вы, граф. Прежде всего, я бы хотел дальше работать с вами. Тем более, что с местным подпольем вы уже познакомились.
— Это плюс или минус?
— Скорее плюс. Но это как разыграть. Итак — я жду вашего решения, граф. Скажу сразу — если вы скажете «нет» — мы просто направим благодарность командованию вашего полка. Вы предотвратили террористический акт, проявив личное мужество — за это вы заслуживаете повышения по службе. Если же вы скажете «да» тогда…
Полковник Збаражский порылся в кармане, достал какой-то билет, черный, с золотой каймой по краю.
— Это билет на бал. Состоится девятого, его дает Царь Польский Константин, в своем загородном дворце. Графиня Елена будет там.
Билет лег между ними на стол — как манящий кусочек будущего. Будущего заманчивого — но одновременно и дышащего холодом опасности
Граф Ежи посмотрел на полковника, будто в его бесстрастном лице можно было прочитать ответ на стоящий перед ним вопрос. Потом на билет, соблазнительно сверкающий золотой каймой. Потом снова на полковника. И взял билет…
Тегеран
Никогда не рассказывай свои планы Всевышнему — он рассмеется. И никогда не давай название дню — пока не прожил его до конца.
В посольство я прибыл с рассветом, в семь часов утра. Зафрахтованный вертолет — североамериканский Белл-222 дожидался в аэропорту Мехрабад: посольству вертолет не полагался, приходилось каждый раз фрахтовать машину у одной из прокатных контор, какие были при каждом уважающем себя аэропорте.
А с утра надо было разгрести накопившиеся дела — верней, продолжить их разгребание, потому что следовать стилю работы старика Юрьевского я не собирался…
И еще надо было подумать. Крепко подумать.
Что происходит?
Лучшая оборона — всегда нападение. А врагов надо держать к себе так близко, как только это возможно, ближе, чем друзей.