— Драгоценности, Себастьян, тут ни при чем. Похоже, что вы, все трое, получаете удовольствие, прогоняя от меня мужчин еще до того, как они успеют поздороваться.
— Мы прогоняем только неприемлемых мужчин. И о драгоценностях сегодня тоже придется поговорить.
— Нет, это уж слишком.
— Тогда, может быть, сосредоточим внимание на твоем поведении? Хотя если ты хочешь своими действиями причинить ущерб семье, то ты в этом преуспеваешь.
— Ради Бога, Себастьян, ты и понятия не имеешь…
— В таком случае ты, возможно, умышленно пытаешься причинить неприятности мне. Каковы бы ни были причины, Элинор, но сегодня мы сосредоточим внимание на том, в чем ты прокололась. И ты пообещаешь мне, что никогда больше не будешь принимать сверкающие побрякушки от джентльменов на глазах у почтенного общества. Тем более от джентльменов, которые охотятся за богатым приданым, хотя неумело делают вид, будто это не так.
Элинор иногда хотелось завизжать, даже если ее брат был прав. Такое случалось, но он обычно не снисходил до попытки понять причину ее поступков. Все же независимо от того, прав он или нет, ему не следовало разговаривать с ней как с придурковатым ребенком.
— Согласна. Я буду принимать сверкающие побрякушки от джентльменов, которые наслышаны о богатом приданом, исключительно с глазу на глаз.
Выражение загорелого лица под волнистыми темными волосами не изменилось. Только взгляд его глаз стал холоднее, но этого было достаточно.
Вывести из себя Себастьяна было не так-то просто, но ей это, кажется, снова удалось.
Он медленно поднялся на ноги, заставив ее глядеть на себя снизу вверх.
— Репутация Гриффинов была безупречной в течение восьми сотен лет. И пока я несу за это ответственность, так и будет.
— Я знаю это, Себ…
— Если ты не желаешь провести сезон в Лондоне, я позабочусь о том, чтобы Шарлемань сопроводил тебя назад в Мельбурн-Парк.
Услышав эту угрозу, она с бешено бьющимся сердцем вскочила на ноги. Боже милосердный, сезон только что начался, а Мельбурн-Парк находится в Девоне и до него надо проехать полстраны.
— Шей этого не сделает. Герцог приподнял бровь.
— Будь, уверена, сделает. На твоем месте, Элинор, я бы не стал играть в эту игру. Ты проиграешь.
— Я уйду в монастырь, — заявила она. — Туда, по крайней мере, джентльмены не приезжают с визитами.
— Не испытывай мое терпение, Нелл.
«Ха. Ты меня еще плохо знаешь, братец. Когда-нибудь я обязательно собью спесь с этого самонадеянного типа», — думала она. Себастьян имел наглость обращаться с ней как с ребенком, но еще хуже было то, что он при этом заставлял ее чувствовать себя ребенком. Разумеется, она знала, что принимать в подарок украшения на глазах у всех неприлично; если бы ее братья уже четыре раза не прогоняли лорда Присли, она не прониклась бы к нему жалостью настолько, что позволила виконту застегнуть браслет на запястье. Хотя вчера вечером такой поступок показался ей единственной возможностью показать этим тиранам, что они не могут полностью контролировать все аспекты ее жизни.