Грех и чувствительность (Энок) - страница 40

Когда она вошла в столовую, там из всех Гриффинов присутствовали только двое: Мельбурн и Пенелопа.

— Здравствуйте, — сказала она, не высказав из-за присутствия Пип того, что намеревалась. Себастьян иногда бывал чертовски проницателен.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался он, держа в одной руке кусочек жареного хлеба, а в другой — какую-то официального вида бумагу. Она вспомнила, что сегодня у него парламентский день.

— Ты как-то странно ходишь, — заметила Пип, когда Элинор, пройдя мимо блюд с ветчиной и яйцами всмятку, взяла себе кусочек тоста.

— У меня болит голова, — сказала она в ответ. Мельбурн уже несколько раз напомнил о том, что вчера вечером от нее сильно пахло спиртным, так что лгать было бесполезно. Но и открыть всю правду она не могла.

Все-таки благодаря маркизу Девериллу у нее есть хотя бы возможность скрыть правду. Если бы Мельбурн узнал, что произошло на самом деле, то после вчерашнего вечера он немедленно отправил бы ее обратно в Девон.

Тяжело вздохнув, она села за стол рядом с Пип. Элинор была в долгу перед Девериллом за спасение ее добродетели и за еще один шанс самой найти себе мужа, или испытать новое приключение, или… вообще сделать что-нибудь такое, что ей хотелось. Разумеется, впредь ей следует быть более осторожной. После истории с ловушкой, которую устроил ей Кобб-Хардинг, ее энтузиазм в отношении выбора мужа, не заручившись чьим-либо еще мнением о его характере, значительно поубавился. Но вчерашнее приключение, каким бы неприятным оно ни, оказалось, натолкнуло ее на одну мысль. Оно имело определенную притягательную силу благодаря своей недозволенности. За кого бы она ни вышла замуж — по собственному выбору или нет, — это положило бы конец чувству радостного возбуждения и предвкушения, которое она испытала вчера. Испытать как можно больше свободы и всего, что с ней связано, за последние две недели стало основной целью ее жизни. И она совершенно точно знала, кого ей следует за это благодарить. Она была в долгу у Валентина за свое спасение и за превращение того, что могло бы стать кошмаром, в нечто непознанное и возбуждающее.

— Что происходит, Мельбурн? — спросил с порога комнаты Закери и, подавив зевок, направился к сервировочному столу, чтобы наполнить тарелку.

— Ровным счетом ничего, — ответил герцог. — Почему ты спрашиваешь?

— Потому что сейчас… семь часов утра, — проворчал он, дернув Пип за ухо и заставив захихикать.

Мельбурн отложил документ, который читал.

— Это новая семейная традиция, — сказал он. — Поскольку каждый из вас, видимо, намерен идти собственным путем, не извещая об этом остальных членов семьи, то мы возьмем за обыкновение собираться все вместе за столом. Три раза в неделю. До тех пор пока живем под одной крышей.