Она судорожно всхлипнула и закрыла лицо руками. Сейчас забьется в истерике. Но мне ее совсем не было жаль, Я поднялся из-за стола, но уйти не успел, потому что появился Самсонов.
— О! — театрально закатил он глаза. — Какие страсти!
Светлана повернула к нему залитое слезами лицо.
— Ты подонок! — выкрикнула она. — Холодный и циничный мерзавец.
Вскочилаи запустила хрустальным стаканом в Самсонова, он едва успел увернуться.
— Хочешь, чтобы, всегда все было по-твоему. Вмешиваешься в чужую жизнь, лезешь в душу грязными руками…
Семейная ссора — невыносимое зрелище. Я вышел из дома. Цвет неба уже потерял яркость — первый признак приближающегося вечера. Я поднял лицо к небу и долго рассматривал редкие облака с розовыми брюшками. Мне было неуютно и одиноко. Хотелось вернуться в Москву и позвонить Марине. Хотя бы просто поболтать с ней, если уж она не сможет ко мне приехать.
Откуда-то вынырнул Кожемякин. Он был уже пьян и чем-то озабочен. Прошел мимо меня в дом, не сказав ни слова, будто и не заметил меня.
Проехала по соседней улице машина, и снова все стихло. Легкий ветерок приносил с клумбы сладковатый запах вечерних цветов. Я спустился по ступенькам и прошелся по асфальтированной дорожке до ворот. Уже знакомые мне «жигули» с надписью «Спартак» стояли через дом от нас.
Я вернулся в дом. У накрытого стола никого не было. И во всем доме стояла такая тишина, будто я один здесь и остался. На кухне тоже было пусто. Из неплотно закрытого крана бежала тонкая струйка воды. Я вернулся к столу и выпил две рюмки водки. В одиночестве пьют алкоголики и еще те, кому очень плохо. Мне было очень плохо. Если бы знал, на чем отсюда можно выбраться, — уехал бы не раздумывая.
Очень скоро появился Кожемякин,
— Хорош гусь! — пробормотал он. — Сам пьет!
Налил себе водки и выпил. Рюмку он поставил неверным движением, и та упала; звякнув о вилку. Было заметно, что до его обычного состояния ему остается всего ничего.
Минут через пять к нам присоединился Демин. Он был все так же мрачен.
— Может, будем возвращаться? — предложил я.
Демин посмотрел на меня тяжелым взглядом и ничего не ответил. Мне показалось даже, что он не расслышал моих слов.
— Вы не видели Загорского? — осведомился я.
— Видел, — объявил Кожемякин. — Шляется по дому и разговаривает сам с собой.
Он пьяно захихикал, так что трудно было понять — можно ли серьезно относиться к его словам.
Загорского я нашел на кухне. Он стоял у окна и нервно курил. Все-таки здорово ему досталось от Самсонова. Я хотел уйти незамеченным, но Загорский резко обернулся.