Мэдлин прикусила губу. Он посчитал это обнадеживающим знаком и начал стягивать через голову рубашку.
— Эй, погоди! Я и этого не хочу… — Изумленно вздернув брови, она смолкла, уставившись на швы на его груди. — Что с тобой произошло?
— Не беспокойся. Скоро здесь будет шрам, и у тебя появится еще один повод позубоскалить на мой счет.
Она проигнорировала его ответ:
— К тому же похудел. Об этой ране ты говорил? — Да.
— Так что же? — Не получив ответа, она изогнула бровь. — Шотландец, тебе пора прекращать напарываться на ножницы.
— Какая же ты идиотка. — Сев на табурет, он принялся стягивать сапоги. — В меня стреляли.
Ее глаза зажглись любопытством. Облокотившись о край ванны, она подперла ладонями подбородок.
— Стреляли? — Она понимающе взглянула на него. — Неудивительно, что ты испугался пистолетной пальбы.
— Ни черта я не испугался…
— Ладно, кому же понадобилось стрелять в тебя? Итан пожал плечами:
— Плохому человеку.
— Вижу, у тебя были и другие серьезные ранения. Что же у тебя за опасное занятие такое? Ты что, как бы вне закона? Или мятежник? А, знаю. Ты наемник.
Итан никогда не скрывал, чем занимался, только не говорил, на кого работал.
— Может быть, понемножку и то, и другое, и третье. Мэдлин открыла, было, рот, чтобы сказать еще что-то, но он снял штаны, и она поспешила отвернуться. Итан не преминул воспользоваться возможностью присоединиться к ней. Она ахнула и бросилась к краю, чтобы выбраться из ванны, но он схватил ее за плечи. Улегшись в воду и притянув ее к себе, он застонал, когда ее груди заскользили по его торсу.
Он напомнил себе о том, что нужно быть нежным, в то время как его ладони заскользили вниз по ее спине и легли на ягодицы. Он все еще мог легко напугать ее, но ему совсем не хотелось этого, поскольку нравилось разглядывать ее при свете.
Мэдлин попыталась оттолкнуться от него, но он снова притянул ее к себе.
— Маккаррик, нет. — Ухватившись за края ванны, она отстранилась от него. — Я не… я не хочу этого.
— Почему нет? — Итан провел указательным пальцем меж ее грудей.
Мэдлин вздрогнула.
— Потому что я чувствую себя усталой, разбитой. И мне просто нужно обдумать все это.
Она уже с трудом удерживала тело на расстоянии от него: от напряжения у нее тряслись руки и соблазнительно подрагивали груди. Твердые соски дразнили. Ему хотелось сосать их часами. Хотелось, чтобы она потрогала его.
В сознании промелькнула картина в таверне, когда она била кулачками по полу. Вспомнив о той ее усталой решимости, он вгляделся в ее лицо. Увидел темные круги под ее глазами. Такой трудный день, какой был у нее, мог свалить всякого.