Неужели она лжет?
– Это очень важно, Энджи. Кто из вас решил, что надо сделать так, чтобы совершаемые преступления выглядели серийными убийствами? Почему вы просто не убивали этих мужчин одним выстрелом, а потом не инсценировали ограбление со взломом или что-нибудь в этом роде? Что-нибудь простое и незамысловатое?
– А ведь это было круто, верно?
Шон громко откашливается, но я не смотрю на него. В глазах Энджи появляется странный свет.
– Хотите взглянуть? – спрашивает она.
– Взглянуть на что?
– Вы сами знаете. На то, что мы делали.
У меня учащается пульс.
– На убийства, вы имеете в виду?
– Свои действия мы называли не так. Мы называли их приговором. Вынесением приговора.
Теперь уже я смотрю на Шона, у которого такой вид, как будто его вот-вот хватит удар.
– У вас есть видеозапись, Энджи?
Она показывает в угол рядом с телевизором, где под маленьким круглым столиком стоит картонная коробка.
– Господи Иисусе… – шепчет Шон.
– Это коробка доктора Малика? – спрашиваю я, чувствуя, как вспотели ладони. – Та самая, в которой он хранил все материалы для своего фильма?
Энджи кивает, потом подходит к коробке и достает из нее видеокассету.
– Это единственная запись в стандарте VHS, которая подходит для бытового видеомагнитофона. Все остальные материалы хранятся на маленьких кассетах. Цифровых, что ли. Мини-DV или как там они называются.
– Кэт, – шепчет Шон.
Я чувствую в голове знакомое комариное жужжание. С помощью пленок в этой коробке я смогу упрятать деда в тюрьму до конца его дней.
– Поставьте кассету в плейер, Энджи. Я хочу посмотреть ее.
Подобно ребенку, собирающемуся продемонстрировать мне видеозапись своего сольного выступления на концерте хореографии, Энджи Питре вставляет кассету в видеомагнитофон и замирает в ожидании.
Шон делает мне знак подойти. На лице его написана тревога и беспокойство. По всем юридическим канонам сейчас самое время арестовать Эванджелину Питре. Но я нахожусь здесь не в качестве служителя закона. Я здесь для того, чтобы понять. И только потом буду знать, что делать. И очень может быть, что только моя угроза рассказать супруге Шона все о нашем романе удерживает его от того, чтобы немедленно позвонить Джону Кайзеру.
Экран телевизора вспыхивает голубым цветом. Потом в левом нижнем углу начинают быстро меняться какие-то цифры. Я подхожу к коробке в углу комнаты и заглядываю в нее. На дне ее тремя рядами лежат мини-кассеты. На пленках красным маркером написаны имена женщин. На одной из них я вижу надпись «Энн Хильгард». Я наклоняюсь, беру ее из коробки и прячу в карман.