— В карманах ничего нет, сэр, — мрачно сообщил он Аллейну.
Аллейн кивнул, принял пиджак и передал его Резерфорду. В молчании они все втроем проследовали в подвал, где находилось тело Беннингтона.
* * *
За эти несколько часов с момента смерти труп успел заметно окоченеть. На лице актера даже под грубым гримом можно было увидеть выражение причастности к некоей высшей тайне, которое часто встречается у покойников… Аллейн принялся скребком снимать грим с правой щеки и складывать на картонку. Движения его напоминали работу художника у мольберта…
— Ну вот, взгляните, — сказал Аллейн, отходя в сторонку.
Резерфорд поглядел.
— Да, удар мастерский, если это только был удар… Так кто же его так разукрасил?
Аллейн молчал.
— Но мысль о том, что от этого удара Беннингтон мог отбросить коньки или получить сотрясение мозга, просто нелепа, — продолжал доктор. — Ведь вы же сами сказали, что между маленьким сеансом бокса и смертью прошло какое-то время? Нет, невозможно, невозможно.
Фокс подал Аллейну полотенце, и тот стал оттирать со щеки покойного последние следы грима.
— Ну зачем вы меня маринуете здесь? — взвыл Резерфорд. — Хотели услышать мое мнение — получили.
Аллейн спокойно поглядел на него.
— Вы полагаете, его жена захочет взглянуть на него?
— Не думаю. Однако она, вероятно, решит, что обязана это сделать. Ну ладно, у всех свои прибамбасы. Я на ее месте не стал бы расстраиваться из-за такого музейного уродца… Почему бы вам попросту не отпустить ее домой? И меня заодно? Мне безумно надоела компания Бена, даже когда он так чертовски молчалив…
— Подождите немного — на сцене, со всеми, или в конторе. Контора, по-моему, открыта…
— А могу я получить назад свой табачок? — с неожиданно заискивающей интонацией спросил Резерфорд, словно мальчишка, выпрашивающий у отца леденцы.
— Думаю, да, — кивнул Аллейн. — Фокс, передайте доктору его табакерку — у вас ведь остается для анализа тот рассыпанный табак?
Фокс кивнул и протянул Резерфорду коробочку. Доктор сунул ее в карман и пошел к двери с несколько несвойственной ему неуверенностью. Там он обернулся.
— Послушайте, Аллейн, а если я скажу вам, что это я врезал Бену по харе, что тогда?
— Да ничего, — холодно улыбнулся Аллейн, пожимая плечами. — Я ведь не обязан всему верить.