Но, присев напротив нее, Аллейн про себя удивился, как страшно изменилось ее потемневшее от усталости лицо…
Словно прочитав его мысли, Элен прикрыла ладонью глаза и негромко вздохнула:
— Ночь была не из легких, мистер Аллейн…
— Надеюсь, по крайней мере для вас все скоро закончится, — заверил ее Аллейн. — Я пришел к вам сообщить, что мы готовимся забрать тело.
— То есть… Что от меня требуется? Мне, наверное, надо… Надо взглянуть на него?
— Только если вы пожелаете. Лично я не вижу в этом… гм!.. настоятельной необходимости.
— Я не хочу… — покачала головой Элен. — Не люблю притворяться. Я не чувствую особого горя. И не люблю смотреть на покойников. Это зрелище меня только испугает.
Суперинтендент вышел в коридор, где ждали его распоряжений Фокс и сержант Джибсон. Аллейн отрицательно помотал головой, полицейские развернулись и потопали по направлению к подвалу.
Аллейн вернулся к мисс Гамильтон. Она подняла на инспектора усталые глаза:
— Что-нибудь еще?
— Да, буквально пара вопросов. Вы знаете или, может, слышали о человеке по имени Отто Брод?
Элен удивилась.
— Что за странный вопрос! — воскликнула она. — Отто Брод? Ну конечно! Он интеллектуал, писатель, только вот не помню, чех или австриец… Мы встречались с ним во время нашего турне по Европе. Он накатал какую-то пьеску и дал моему мужу прочесть… Хотел знать его мнение. Но знания немецкого у Бена хватало только на то, чтобы заказать двойную порцию шнапса в кафе, но не читать пьесы. И поэтому Брод, собственно, просил Бена найти в Англии кого-нибудь, хорошо знающего немецкий, и попросить оценить его опус. Бен обещал. Но поскольку он не имел вредной привычки держать свое слово, думаю, пьеса все еще не прочитана…
— А вы не в курсе, они переписывались?
— Вы знаете, странное дело, но всего несколько дней назад Бен сказал мне, что получил письмо от Брода. Наверное, бедняжка Брод время от времени спрашивал насчет своей злополучной пьесы, но я не уверена, что Бен ему отвечал… — Элен прижала ладони к вискам, чуть морщась от боли. — Если хотите увидеть это письмо, оно у него в кармане.
— То есть? — переспросил Аллейн. — В пиджаке или в плаще?
— В пиджаке. Он вечно прихватывал мой портсигар вместо своего и перед самым отъездом в театр вернул мне портсигар, и в том же кармане у него было письмо. Он его вынул вместе с портсигаром. Бен пришел в страшное возбуждение от этого письма…
— Что именно он говорил? — спросил Аллейн.
Тут было что-то неладное. Слова Элен совпадали с показаниями Мартины — та тоже заметила особое отношение Беннингтона к письму Брода…