Он собрал фигуры, сложил доску и опять сунул ее в карман плаща. Хулия смотрела на него с любопытством.
— То, что вы недавно говорили, весьма странно… Я имею в виду чувство юмора убийцы. Вы сказали, что начали даже понимать его… Вы действительно находите во всем этом нечто юмористическое?
Шахматист ответил не сразу.
— Можете называть это юмором, иронией или как вам будет угодно… — произнес он наконец. — Но любовь нашего врага к игре слов бесспорна. — Он положил руку на лежащий на столе листок бумаги. — Видите ли, есть нечто, чего вы пока еще не поняли… Убийца, используя знаки Ф: Л, устанавливает связь между гибелью вашей подруги и ладьей, съеденной черной королевой. Ведь фамилия Менчу была Роч, не так ли? А это слово, так же, как и английское rook[36], может быть истолковано как roca — скала, но, кроме того, еще и как roque — тура: так иногда в шахматах называют ладью.
— Утром приходили из полиции. — Лола Бельмонте смотрела на Хулию и Муньоса так, словно лично на них возлагала ответственность за это событие.
— Все это просто… — Она поискала подходящее слово, но, так и не найдя его, обернулась к мужу за подсказкой.
— Весьма неприятно, — произнес Альфонсо и снова вернулся к прежнему занятию — откровенному разглядыванию бюста Хулии. Было очевидно, что полиция полицией, а он только что поднялся с постели. Темные круги под припухшими со сна веками придавали ему вид потрепанного бонвивана.
— Не просто весьма неприятно! — Лола Бельмонте наконец нашла соответствующий термин и даже подалась вперед на стуле всем своим сухим, костлявым телом. — Это был просто позор: знаете ли вы такого-то, знакомы ли вы с такой-то… И все это с таким видом, как будто мы и есть преступники.
— А мы вовсе не преступники, — с циничной серьезностью вставил ее муж.
— Не болтай глупостей! — Лола Бельмонте метнула на него злобный взгляд.
— У нас тут серьезный разговор.
Альфонсо издал короткий смешок сквозь зубы.
— У нас тут треп и пустая потеря времени. Единственная реальность заключается в том, что картина пропала, а вместе с ней — и наши деньги.
— Мои деньги, Альфонсо, — заметил Бельмонте со своего инвалидного кресла. — Если ты не против.
— Ну, это просто я так выразился, дядя Маноло.
— Тогда выражайся соответственно.
Хулия помешала ложечкой в своей чашке. Кофе был холодный, и она подумала: интересно, Лолита подала его таким нарочно? Правда, они с Муньосом явились к Бельмонте неожиданно, незадолго до полудня, якобы для того, чтобы поставить дона Мануэля и его семейство в известность о случившемся.
— Вы полагаете, картина найдется? — спросил старик. Он встретил их в домашнем свитере и тапочках, однако с искренней любезностью, несколько компенсировавшей недоброжелательство и холодность его племянницы. Теперь, сидя с чашечкой кофе на коленях, он выглядел подавленным, просто убитым. Известие об исчезновении картины и смерти Менчу было для него настоящим потрясением.