— Делом занимается полиция, — ответила Хулия. — Они найдут картину, я уверена.
— Насколько мне известно, существует черный рынок, где торгуют произведениями искусства. Фламандскую доску могут продать за границу.
— Да. Но полиция располагает подробным ее описанием. Да и я сама передала им несколько фотографий. Так что вывезти ее из страны будет нелегко.
— Не понимаю, как этим людям удалось войти в вашу квартиру… Полицейский сказал мне, что у вас там стоит решетка и электронная сигнализация.
— Может быть, Менчу сама открыла дверь. Главный подозреваемый — это Макс, ее жених. Имеются свидетели, видевшие, как он выходил из подъезда.
— Знаем мы этого жениха, — буркнула Лола Бельмонте. — Они на днях заходили вместе. Такой высокий красивый парень. Я тогда еще подумала: уж чересчур красивый… Надеюсь, его скоро поймают, и он получит по заслугам. Для нас, — она взглянула на пустой прямоугольник на стене, — эта потеря просто невосполнима.
— По крайней мере, мы сможем получить страховку, — сказал Альфонсо, улыбаясь Хулии, как лис, обхаживающий курятник. — Благодаря предусмотрительности этой очаровательной девушки. — Тут он вспомнил кое о чем и поспешил придать своему лицу соответствующее выражение: — Хотя, конечно, это не вернет к жизни вашу подругу…
Лола Бельмонте сердито взглянула на Хулию.
— Ну, знаешь ли, если бы картина еще и не была застрахована… — Она говорила, презрительно выпячивая нижнюю губу. — Но сеньор Монтегрифо говорит, что по сравнению с тем, что за нее можно было выручить, эта страховка — просто курам на смех.
— Вы уже говорили с Пако Монтегрифо? — поинтересовалась Хулия.
— Да. Он позвонил рано утром. Практически он вытащил нас из постели своим звонком. Поэтому, когда появилась полиция, мы были уже в курсе событий… Монтегрифо — настоящий кабальеро. — Она бросила на мужа взгляд, исполненный плохо скрытой укоризны. — Я же говорила: это дело с самого начала пошло не так, как надо.
Альфонсо жестом дал понять, что он умывает руки.
— Предложение бедняжки Менчу было вполне приемлемым, — сказал он. — Я не виноват, если потом все осложнилось. Да и, в конце концов, последнее слово всегда оставалось за дядей Маноло. — Он преувеличенно уважительным полупоклоном-полукивком указал на инвалида. — Не правда ли?
— Об этом будет отдельный разговор, — отрезала племянница.
Бельмонте взглянул на нее поверх чашки, которую в этот момент подносил к губам, и Хулия уловила в его глазах знакомый сдержанный блеск.
— Картина пока что является моей собственностью, Лолита, — проговорил старик, аккуратно вытерев губы вытащенным из кармана мятым носовым платком. — Хорошо ли шло дело, плохо ли, украли картину или нет, это касается меня. — Некоторое время он молчал, как будто размышляя над этим, потом его глаза встретились с глазами Хулии, и в них была искренняя симпатия. — Что касается этой девушки, — он ободряюще улыбнулся ей, словно это она нуждалась в поддержке, — я уверен, что ее поведение и действия в данной истории безупречны… — Он повернулся к Муньосу, который еще ни разу не раскрыл рта. — Вам не кажется?