«Зал номер двенадцать, Хулия…» Затем молчание и шорох дыхания, приглушенный, может быть, носовым платком, прижатым к микрофону трубки. «…Зал номер двенадцать», — повторил голос. «Брейгель-старший», — добавил он после небольшой паузы. Затем последовал короткий, сухой, зловещий смешок и щелчок, означающий разъединение.
Хулия попыталась привести в порядок свои бешено мечущиеся мысли, изо всех сил стараясь не дать панике овладеть собой. На охоте, сказал ей однажды Сесар, под дулом ружья первыми жертвами становятся те утки, которые всполошатся и ринутся очертя голову сами не зная куда… Сесар. Хулия сняла трубку и набрала номер магазина, потом домашний номер антиквара, но ей никто не ответил. Не застала она нигде и Муньоса. Таким образом, какое-то время, подумала она, леденея от беспредельности этого понятия, ей придется справляться своими силами. Она вынула из сумки «дерринджер» и удостоверилась, что он заряжен. По крайней мере, с ним в руках она и сама может стать не менее опасным противником, чем кто угодно другой. И опять ей припомнились слова Сесара, которые она частенько слышала в детстве. В темноте — это был еще один из его уроков, когда она делилась с ним своими детскими страхами, — все вокруг тебя остается точно таким же, как и при свете, просто ты этого не видишь.
Она вышла в коридор, сжимая в руке пистолет. В такой час здание музея уже было безлюдно, по нему ходили только охранники ночной смены, но Хулия не знала, где именно сейчас искать их. В конце коридора находилась лестница, ведущая вниз: три пролета, расположенных под прямым углом один к другому, с обширными площадками между ними. Лампочки охранной сигнализации рассеивали темноту до состояния синеватого полумрака, позволявшего различить на стенах потемневшие от возраста картины, мраморную балюстраду лестницы и бюсты римских патрициев, застывшие, как сторожа, в своих нишах.
Хулия сняла туфли и засунула их в сумку. Ее ноги сквозь чулки ощутили холод пола, который тут же начал растекаться по всему телу, поднимаясь все выше. В самом лучшем случае приключение этой ночи сулило ей сильную простуду. Так, босиком, Хулия спустилась по лестнице, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы прислушаться и осмотреться, пригнувшись к перилам, однако не увидела и не услышала ничего подозрительного. Наконец она добралась до нижней площадки, и тут ей пришлось задержаться, чтобы решить, как поступить дальше. Отсюда, через несколько залов, отведенных под реставрационные мастерские, она могла дойти до автоматической двери и, воспользовавшись своей электронной карточкой, выйти из музея неподалеку от ворот Мурильо. Другой путь — узкий коридорчик, в конце которого находилась еще одна дверь, ведущая в залы музея. Обычно она была закрыта, но на ключ ее запирали не раньше десяти часов — времени последнего обхода охранников.