Все закончилось столь стремительно, что я даже не успела перевести дыхание. КрайЗглу безумно расхохоталась и принялась непристойно крутить бедрами, как какой-нибудь индейский воин, празднующий победу над врагом.
— Дамы и господа присяжные, у моей чокнутой девочки имеются зубки. Милости просим и…
Она остановилась и подняла штурмовую винтовку Боба, так что теперь стала обладательницей сразу двух винтовок, хотя мне показалось, что они малость тяжеловаты для нее. КрайЗглу пальнула в стекло, разделяющее «Калифорнийскую пиццу» от остальной части торгового центра. Потом перепрыгнула через прилавок и открыла печь. Она так быстро сорвала ленту, что пусть мне раньше и не требовалась соблазнительно припухшая верхняя губа, я заполучила себе такую. Думаю, заодно она оторвала и кусочек языка, потому что рот наполнился кровью. КрайЗглу вытащила меня из печки. Кровь была на ней повсюду, хотя на черной коже она не особенно выделялась.
— А вот и моя крошка, — сказала она и сунула рукоятку одного из своих ножей мне в руку.
Мне следовало бы всадить нож в нее, но я струсила. Вместо этого я его отбросила от себя.
— Ох, нет, не надо, — выдохнула я. — Я не возьму на себя этот грех.
Кончик винтовки воткнулся в мои вздымающиеся ребра.
— Подними его. И этот тоже бери.
— Нет, КрайЗглу, брось ты это дело. Здесь же никого нет, кроме нас двоих, почему бы тебе просто не оставить меня в покое… — Мне не понравился звук собственного умоляющего голоса, особенно сейчас, когда она так ловко подставляла меня. Да уж, что за дура, идиотка века, воображавшая, что ее примут в «Страшилы»! А ведь стоило догадаться, чем все закончится. Я слишком мала ростом, да и внешностью не ахти какая.
Я заткнулась. КрайЗглу мои причитания были что горох об стенку, но замолчала я по другой причине. За плечом КрайЗглу я увидела дым, струящийся в «Калифорнийскую пиццу» из-за вентиляционной решетки рядом с печкой.
Они решили— выкурить нас газом.
И вот что я вам скажу по поводу того, что случилось дальше. Возможно, хотя бы раз в жизни вы получаете реальный шанс сделать что-то выдающееся, и вот вы стоите и видите этот шанс перед собой. Словно вошедшая в поговорку распахнутая дверь, перед которой вы стоите, зная, что надо всего лишь сделать шаг и пройти в нее — да, так легко — просто пройти в нее и сразу же окажетесь на другой стороне, где все будет иначе. И это так просто, что у вас появляется желание посмотреть по сторонам и спросить у бога или кого другого: «Ты ведь шутишь, правда? Это слишком просто. Ты способен на большее».
По крайней мере мне хотелось бы спросить. Не знаю, почему меня так и подмывает умничать. Не знаю, почему я словно со стороны смотрю на собственную жизнь, не веря в нее даже тогда, когда она обрушивается на меня как молот.