Вроде бы никого постороннего не осталось.
Потом я подошел к письменному столу.
На столе лежало мое расписание, именно мое, персональное, а чтоб не было сомнений — над рамочкой написано:
"Занятия Алексея (первый концентр):
Математика. Спецкурс. АТ.
Математика. Элементарная физика. Спецкурс.
Математика. АТ. Элементарная химия.
Математика. Общая биология. Спецкурс.
Математика. АТ. Элементарная физика.
Математика. АТ. Элементарная химия.
Математика. Общая биология. АТ.
АТ. Спецкурс. АТ".
Очень озадачило меня мое расписание.
Озадачило и расстроило: космосом от него и не пахло. Не было никаких космических дисциплин типа ракетостроения или хотя бы астрономии.
Ну, допустим, АТ — это и есть та самая аутогенная тренировка.
Спецкурс — дело важное, нет возражений.
Но где литература, история, география? Где, в конце концов, иностранные языки?
И зачем так много математики? Это ж шерстью можно обрасти.
Уроки с восьми до двух и с четырех до семи — ладно, стерпим.
Но простите за глупый вопрос: по субботам-воскресеньям здесь тоже учатся? Да еще, наверно, задания на дом дают опупенные. Каторга, а не жизнь.
Спасибо хоть, что в воскресенье без математики обошлись.
Да, но почему я решил, что это воскресенье?
День, свободный от математики, был по счету восьмым.
Я пересчитал еще раз — точно, восьмым.
Может, опечатка, а может специально, чтобы сбить переростка с панталыка.
Чтоб мозги у него юзом пошли.
Ну, тогда, мужики, вы своего добились.
Тут за окном у меня что-то мелькнуло.
Если птица — то очень большая. Гриф или кондор, никак не иначе.
А может быть, птеродактиль.
Я посмотрел в окно — и ахнул.
Высоко над пальмами летали две человеческие фигурки: белобрысый мальчишка и рыжая девчонка, оба с развевающимися волосами, оба в синих тренировочных костюмах.
Плавая в воздухе, они выделывали хитрые штуки: вертелись в сальто, ловили друг друга за руки, как в цирке.
Но никаких тросов и перекладин не было видно.
Просто они летали.
Ничего удивительного.
Почему ребятишкам не полетать — если есть желание и свободное время?
Я вздохнул, отошел от окна и лег на постель.
Тут над ухом у меня раздался леденящий вой, и скрипучий голос произнес:
— Вы-ы-пустите меня отсюда!..
Я вскочил, волосы у меня встали дыбом.
Но, подумав, успокоился. Как сказала Соня, одарёныши, что с них возьмешь?
— Кончайте баловаться! — сказал я сердито. — Дайте с дороги отдохнуть.
Взял с полки Конан-Дойла, попытался читать.
Но чтение не доставило мне никакой радости. Я чувствовал себя — ну, в точности как Ванька Жуков: забитый сирота, попавший в большой город к чужим недобрым людям.