"Ай, глупости, кругом полно людей, — сказал я себе. — Вон, в шестой комнате — Олег, в пятой — Черепашка, в четвертой — Юрка Малинин, в третьей — Соня, во второй… подожди-ка, кто же во второй? То ли Диня, то ли рыженькая. Точно, рыженькая, дверь напротив моей: когда я шел к себе, она оттуда выглядывала".
Нам с Ритой и Олегом повезло: наши окна выходят в сторону бассейна, и мы можем сколько угодно любоваться пальмами. А с той стороны — только теннисный корт и деревья.
Неожиданно мне вспомнилось, как называются эти деревья, цветущие сиреневыми, нет, голубыми цветами: представьте себе, жакаранды.
Я и не подозревал, что знаю такое шикарное слово.
От этого открытия я осмелел:
"А что, на самом деле? Мы тоже не самые последние на Земле идиоты".
Проходя мимо комнаты номер восемь, я замедлил шаги.
Значит, в этом номере никто пока не живет. Возможно, ждут еще одного новенького.
А не посмотреть ли мне, какая там обстановочка?
Перед отъездом в Чулпан Иванов говорил мне, что прием заявлений кончается завтра. То есть, кончился вчера. Наверняка восьмую комнату уже подготовили к прибытию новичка. Если там меблировка получше, возьму и самовольно переселюсь.
И, недолго думая, я толкнул плечом дверь с номером "восемь".
Дверь бесшумно открылась, и тут же внутри зажегся свет.
То, что я увидел, меня несколько озадачило. То есть, ничего особенного: обстановка такая же, как и у меня. Тахта, трельяж, шифоньер…
Странным мне показалось то, что мебель не такая же, аточно такая же, как у меня: журнальный столик в том же месте ободранный, зеркало в дверце шкафа тусклое, с отбитым и потемневшим внизу уголком.
Я аккуратно закрыл дверь, постоял в коридоре, подумал — и пошел по лестнице вниз.
"Ладно, — сказал я себе, — не нашего это ума дело. Мы что с тобой ищем? Почтовый ящик, письмо опустить. И давай не будем отвлекаться".
В вестибюле почтового ящика, как ни странно, не оказалось, хотя по всем понятиям он должен был находиться именно там.
Я вышел из общежития.
Дул искусственный теплый ветер, всё пространство под куполом заливал ровный неяркий (и тоже, наверно, искусственный) свет.
На территории не было ни одной живой души.
Сочная густая травка газонов слегка шевелилась от ветра.
Низко над травой летали, гоняясь друг за дружкой, две стрекозы.
— Отстань, параситка! — стрекотала одна.
— Сама параситка песмосклая! — вторила ей другая.
Значит, у меня нет никаких галлюцинаций. Значит, я здоров.
Спасибо вам, добрые стрекозы.
По мощеной дорожке я дошел до учебного блока, он был наглухо заперт.
И здесь почтового ящика не было. Не нашел я его и на центральном столбе.