— Мама, меня приняли в спецшколу! — повторил я шепотом. — Приняли безо всякого.
Мама села на стул, сложила руки на коленях.
— Ну что ж, сыночек, это хорошо, — сказала она и заморгала глазами. — Я всегда знала, что ты у меня умница.
— Только уговор: не плакать сегодня, — сказал я строго, всё еще сидя на полу. — Завтра будешь плакать, когда улечу.
Мама растерялась:
— Улетишь? Значит, так далеко?
— В Западной Сибири, мама! Город Чулпан. Живописные места, отличная рыбалка. Грибы, ягоды, лодочные походы по озерам!
Ни о чем об этом у нас с Ивановым не было разговора. Я выдумывал на ходу.
— Господи, на самолете лететь, страсти какие! — причитала мама. — А во сколько самолет?
— В семь утра. Выезжать надо в пять.
— Так автобусы в такую рань еще не ходят! На чем же мы с тобой поедем?
— Не мы с тобой, а я один. Школа пришлет за мной машину.
— Еще что выдумал: один! — сказала мама и все-таки не выдержала, заплакала. — Вещи собирать надо…
— Никаких вещей, мама! Всё там будет. Униформа, спецодежда, — всё бесплатное. Меня предупредили, чтобы не было большого багажа. Только самое любимое. Вот — вельветовые брюки надену, куртку стёганую возьму. Пару книг, зубную щетку, полотенце. Кеды. И всё!
— А теплое? — ужаснулась мама. — Ведь Сибирь же! А зимнее?
— Ну мама, как ты не понимаешь? Самолетом лечу, потом вертолетом… — Это была правда. — Только самое необходимое. Там целый научный городок, свое телевидение…
— Сыночек, миленький, не пущу! — в голос заплакала мама.
Я вскочил, обнял ее за плечи, начал утешать:
— Ну, ну, мама… Ну, ну… Всё хорошо… Всё очень хорошо.
Мама притихла и слушала меня, изредка всхлипывая.
— Нам с тобой повезло, — набираясь уверенности, говорил я. — Мне сказали, что я у тебя одаренный. Мне совершенно необходимо учиться в этой школе. Я буду писать тебе письма раз в неделю… нет, два раза в неделю, а хочешь — каждый день. Хочешь, каждый день?
— Сфотографируйся там… в спецодежде, — сквозь слёзы сказала мама. — Я отцу покажу…
Всю ночь мы не спали: укладывали вещи в сумку, вынимали, спорили.
Мама хотела, чтобы я взял валенки.
Я отбивался как мог, но наконец сдался — чтобы её успокоить.
Взамен я выторговал у мамы согласие не провожать меня до аэропорта. Пришлось сочинить, что школьная «волга» будет заполнена до отказа.
Под утро, часов около пяти, мы присели — на дорожку.
— Это ж надо, — сказала мама почти спокойно (навязав мне валенки, она очень повеселела). — Еще вчера мы ничего с тобой такого и не думали… А если бы ты не прочитал это объявление?
— Я не мог его не прочитать, — сказал я уверенно.