— Конечно! Все знают, какой он храбрый. Капитан Обадия попросил Яна записать все про тот бой. Я много-много раз читала про это. Папа был на борту «Конгресса», одного из кораблей, которые, это… держали блокаду Норфолка. А тут как раз «Мерримак» двинул в атаку…
Я читала, как конфедераты подняли затонувший «Мерримак», перестроили его и превратили в броненосец, одев броней из переплавленных железнодорожных рельсов. Они послали его прорвать блокаду. Лорел видела, что мой интерес неподдельный, и мне не понадобилось просить ее продолжать.
— В общем, он потопил «Кумберленд», а потом напал на «Конгресс». А отец-то был офицером на «Конгрессе». Ни один из кораблей не мог повредить «Мерримаку». По-моему, дурацкие ядра просто отскакивали от бронированных боков. Он почти потопил деревянный «Конгресс». Большая часть пушек на «Конгрессе» была разбита, и на палубе вповалку лежали убитые. Нашим пришлось посадить корабль на мель и выбросить белый флаг. Но когда «Мерримак» спустил шлюпки, чтобы забрать пленных, наши открыли по ним огонь из ружей и отогнали прочь. — Лорел повернула голову, чтобы посмотреть на меня. Глаза ее светились гордостью и восхищением. Она продолжала: — Моего отца ранило, но он не сдался. Он опирался на леер и стрелял в тех, кто пытался подвести шлюпки вплотную к кораблю. Когда конфедераты велели матросам сдаваться — ведь корабль выкинул белый флаг! — адмирал Мэнсфилд ответил: "Сам знаю. Чертово корыто сдалось, но мы-то не сдались!" И «Мерримак» не смог забрать наших. Он отступил и стал метать зажигательные снаряды, так что во многих местах на палубах вспыхнул огонь. Но люди все равно не сдавались. Когда совсем стемнело, «Мерримаку» пришлось брать «Конгресс» на абордаж. Поэтому команде пришлось спасаться бегством и она перебралась на берег и забрала с собой раненых. Моего отца тоже спасли, и он не попал в тюрьму к южанам. Только очень долго болел и никогда не сможет ходить как следует.
Думаю, у меня тоже разгорелись глаза, пока я слушала воодушевленный рассказ Лорел. Мне всегда больше всех остальных книг нравились рассказы о героях, и я прекрасно могла представить себе Брока в той роли, которую он сыграл на борту "Конгресса".
Тем временем я успела расчесать волосы Лорел, и они лежали сверкающей гладкой волной. Я нашла красную ленту и завязала их "хвостом".
— Славная история, — сказала я. — Спасибо, что ты рассказала ее мне.
В горле у меня стоял комок, когда я смотрела, как девочка, опасливо подойдя к зеркалу, встала на цыпочки, чтобы поглядеть на свое отражение. Она маленькая дикарка, но, может быть, ее удастся приручить. Только нужно разрешение и помощь ее отца.