Нет, одна, без брата она не сможет пойти, продолжала рассуждать Полинка, глядя, как Бориска растапливает снег. А с ним ей ничего не страшно. Вот ведь что интересно, откуда он все знает и все может!? Младше на целый год, а в том, что касается леса, охоты, рыбалки ему нет равных, даже среди многих взрослых. В лес ходит всегда один или вот как сейчас с ней и всегда приносит добычу. Бывает, что едва-едва донесет. Уходит, когда самый сон, а к вечеру уже тащит. Нет, если идти, так с братом…
Помыв котелок, ложки, сполоснув кружки и приготовив дрова на утреннюю растопку, Бориска дунул на огарочек свечи и тоже забрался на лапник.
Забегали, заплясали зайчики по стенам и потолку. Громче защелкала печь, гуще запахло пихтой и горячим железом.
Полинка знала, что через минуту-другую брата уже будет не добудиться.
– Борь, знаешь… только ты никому, – начала Полинка полушепотом, – побожись…
– Ну ладно, ты же знаешь…
– Никому, – опять предупредила она. – Так вот, мне давно чудится, что кто-то зовет меня оттуда, ну из-за этой горы Колпак…, может прямо из той Черной деревни…
Бориска резко поднялся и уставился на сестру. В темноте он не видел всего лица, лишь прыгающие огоньки в глазах. Ему казалось, что сестра вовсю улыбается. Полинка довольно часто над ним подтрунивала, придумывая всевозможные небылицы.
– Это давно со мной. Сначала я никак не могла понять, думала просто кажется… А голос знакомый, будто я его раньше уже слышала.
Бориску вмиг зазнобило. Пересохло во рту и ужасно захотелось пить, но было страшновато вставать с нар.
– И знаешь, Борь, слышу, будто меня по имени зовут.. – Полинка лежала на боку, свернувшись калачиком, и неотрывно смотрела в дырявую печь. – Так меня никто и никогда не звал – «Полинушка-дочка», как бы одним словом. И так протяжно, так жалобно, словно я могу придти и чем-то помочь.
О сне не могло быть и речи. Бориска теперь с сожалением думал, что старая отцовская «тулочка» лежит замотанная в мешковину на улице под навесом. А была бы рядом – все спокойнее.
– Ты… это… че городишь-то!? – наконец, не выдержал Бориска. Он старался придать голосу твердость, а получилось наоборот – сипло и тревожно. – Че за ерунду несешь!? Какой голос, откуда!? – проговорил он тверже. Сразу приободрился и уже не думал о ружье. Хотя все равно было страшновато. Вдруг и ему ночью голоса послышатся из Черной деревни… Это все духи!.. Надо бы их задобрить…
– Мне сначала тоже страшно было. Думала, снится… Знаешь, бывает, ну совсем как наяву. Странно… Это у меня с самого детства, когда с Анной-Унной разговаривала.