– Борь, страшновато, – проговорила Полинка, поеживаясь как от мороза. – Смотри как темно там дальше!
– А че бояться-то, – брат хорохорился, а на самом деле немного трусил. Такого страшного и необычного места он еще не встречал. – Пройдем эти скалы и посмотрим, что там за ними. Река-то туда бежит.
И ребята отправились дальше. Шли медленно, настороженно, крутя головами. Им казалось, не они разглядывают это мрачное ущелье, а оно их. Дождь усилился. Темные, угрюмые скалы плакали, по ним светлыми струйками сбегали дождевые слезы. Речка притихла. Она стала почти черной и шершавой от множества дождинок.
Стремительно смеркалось. Бориска пошел быстрее в надежде выйти из этого скального мрака.
– Тихо! – он вдруг остановился и, не оборачиваясь, вытянул в сторону руку. – Смотри!
В небольшой нише, прямо под нависающим скальным карнизом стояла избушка. Она плотно прижалась к черной скале и в сумерках походила на присевшую слепую старушку.
– Ой, Борька, я боюсь!
Бориску немного знобило. Он медленно и внимательно оглядывал местность. Ему казалось странным, что избушка стояла в таком неудобном месте. Ни охоты, ни рыбалки… Тогда зачем!? Окон не было, дверь была просто приставлена к проему, поскольку петли давно сгнили. Бревна, как в бархате, были сплошь покрыты темно-зеленым мхом.
– Пошли, – он снял с плеча ружье и сделал шаг к избушке.
– Нет, я боюсь, а вдруг там кто-то есть…
Бориска отвалил дверь. Оторвал кусок бересты, которая обильно торчала в кровле. Разжег ее в трясущихся руках и вошел внутрь.
– О, да тут нормально, Поль!.. – донеслось изнутри.
Полинка с облегчением сняла с себя надоевшую пайву и переступила порог.
– А чувал-то, чувал, я такой впервые вижу. Он на рыбью пасть похож. Только без зубов.
– А что, здесь неплохо! Давай, Борь, за дровами, а я свежего лапника наберу.
Затрещали ветки, задымил чувал. С появлением огня наступила ночь. Бориска на ощупь искал все, что могло гореть. Ему хотелось запастись дровами как следует, просушиться, выспаться.
Сырой дым стелился низко и плавно, как и речушка утекал вниз по ущелью.
В разварившееся сухое мясо Полинка добавила овсянки ровно столько, чтобы получилось что-то вроде жиденькой каши – любимой их еды на скорую руку. Подсыхали и свежие ветки пихты, разложенные вокруг очага. Они издавали привычный сладковатый запах, вызывая томление во всем теле, желание скорейшего отдыха.
Ветка с легким стоном улеглась у проема и моментально уснула.
– Эй, Борь…, Борька!? Все готово! – звонко позвала брата Полинка.
– Щас, погоди, пока мокрый схожу еще подальше, там вроде должно быть.