Но Ягодина, свято поверив в могущество Алексея и Беляны, выкладывала молодым людям всю правду-матку.
Ответив на последний вопрос, Лариса откинулась на спинку стула. Алексей спросил:
– Вам удастся взять отпуск за свой счет?
– Отпуск? А зачем мне отпуск?
– Понимаете, Лариса Ивановна, на время нашего… э… контакта с вашим супругом вы должны самоустраниться. Идеальным вариантом будет, если вы поживете у сестры.
– Плюс мы возместим вам месячную зарплату, – улыбалась Фешева.
Ягодина вконец растерялась:
– Двадцать тысяч?
– Отдадим все до копеечки.
– Ой, вы меня совсем запутали. Получается, не я вам, а вы мне платите.
Алексей сориентировался мгновенно:
– Не забывайте, для вас мы сделали большую скидку. Окажись на вашем месте другой клиент, ему пришлось бы расстаться с внушительной суммой.
На несколько секунд Лариса Ивановна отключилась. Ни с того ни с сего. Просто закрыла глаза и заснула, а когда пришла в себя, то с ходу выпалила:
– Я согласна.
Всю дорогу домой Ягодину мучила сильная головная боль. А в ушах – вот странность так странность – почему-то стоял мелодичный голос Алексея: «Я согласна… я согласна… я согласна…»
Через неделю Лариса позвонила Фешевой:
– Белян, я взяла отпуск, завтра уезжаю к сестре.
– Константину Максимовичу ничего лишнего не сказали?
– Как и договаривались – ни слова.
– Он сейчас дома?
– А где ж ему быть, паразиту. Дрыхнет, скотина нетрезвеющая.
– Завтра утром за вами заедет Алексей, доставит до дома сестры.
– Зачем такие хлопоты, сама доберусь на электричке.
– Мы своих клиентов уважаем, – заверила Фешева.
В иномарку Леши Лариса Ивановна садилась с тяжелым сердцем.
– Помните о космосе, – трендел парень. – Наши мысли материализуются. Надейтесь на лучшее, и в скором времени навсегда забудете о суетной жизни с алкоголиком.
– Лешик, я чего переживаю, вдруг Костя в квартиру никого не пустит?
– У нас высококвалифицированные сотрудники, они и не с такими случаями сталкивались. Наслаждайтесь обществом сестры и готовьтесь к новой жизни.
Звонить домой Ларисе запретили.
– Разговоры с мужем исключены, – бросил напоследок Алексей и был таков.
Четыре недели Ягодина маялась в неизвестности. Пару раз рука сама тянулась к телефонному аппарату, но сестра вовремя одергивала Ларису:
– Сказали не звонить, значит, не звони.
– Переживаю я, как бы чего плохого не стряслось.
– Хуже чем есть не будет.
– Сегодня опять тревожный сон видела. Костя в костюме белом стоял и рукой мне махал. А я плачу, хочу к нему подойти, обнять, а ноги к земле приросли.
– В белом, говоришь?
– Угу. Белый, шерстяной в полоску. У него отродясь такого не имелось.