Набрав семь цифр, Катка приложила мобильник к уху Савелия.
Пообщавшись с соседкой, дед молвил:
– Все в порядке, езжай с богом. Только, касатка… скажи, зачем тебе фамилия Долорес понадобилась?
– По личному вопросу.
Ким хихикнул.
– Какие вы все скрытные, утаиваете от старика информацию! Вот и Генка все у меня допытывался, где Лолка проживает.
– Генка?
– Знакомый мой. Искусствовед Геннадий Лепников.
– Он интересовался Лолой?
– Пытал меня, как немцы партизан. Главное, зачем ему Долорес – не сказал, а координаты ее требовал. И тоже, как и ты, твердил: мол, по личному вопросу. А какие такие личные вопросы у него могут быть с Лолой? Он же ее в глаза не видывал! Ничего я ему не сказал, достаточно того, что Генка картину у меня за бесценок купил. Ой, и хитрый хмырь! Еще каких-то пять лет тому назад заверял, что картина стоит целое состояние, а теперь она вдруг – раз! – и обесценилась.
– Так вы ее продали?
– Касатка, ну а на кой она мне на десятом-то десятке? Помру, так с собой в могилу не возьму, а так – какая-никакая деньга. Правда, Генка меня надул, как пить дать надул. Пять тысяч заплатил, прохвост. Это и понятно, для меня пять тысяч – почти богатство, а он потом картину в десять раз дороже продаст.
У Катки в голове что-то щелкнуло. Одна мысль сменяла другую. Причем менялись они с бешеной скоростью. Пытаясь остановить этот внезапный мыслепад, Копейкина быстро проговорила:
– В вашей записной книжке есть адрес Лепникова?
– Ага. Как не быть, в моем возрасте все записывать приходится. Я-то сам, кроме телефона Константиновны и неотложки, ничего и не помню. А все-таки почему ты Лолой интересуешься?..
* * *
Впустить Катку в квартиру Константиновна отказалась. Велев ей подождать на лестничной клетке, близорукая бабуля хлопнула дверью, а через минуту вынесла потрепанную записную книжку Савелия.
Прищурившись, пенсионерка прогудела:
– Как посмотришь, верни, смотри, не вздумай свистнуть. Я тебя хорошо запомнила!
На страничке с буквой Д было сделано две записи: «Диспетчерская» и «Долорес Юрьевна Щипцова».
Прогресс! По крайней мере, теперь уже Копейкина располагала полным именем Лолы.
Катка открыла страницу на букве Л. Лепников Геннадий Тимофеевич. Отлично, пока все складывается удачно.
Вернув книжку подозрительной Константиновне, Катарина вышла на улицу.
Геннадий Тимофеевич долго возмущался в трубку, что его безжалостно вырвали из объятий Морфея.
– Я только заснул, весь день нещадно болела голова, а вы настаиваете на срочной встрече! Почему я должен с вами встречаться? Кто вы такая?
Катарина упомянула о картине Савелия Дмитриевича.