А потом пошел дождь и все изменилось.
13
С восьмого по четырнадцатое апреля стояла прекрасная погода. Небо было безоблачным, ярко светило солнце, и температура иногда поднималась до шестидесяти пяти.[23] В поле за аккуратно выкрашенным сараем Энни появились коричневые пятна. Пол с головой уходил в работу и старался не думать о машине, которая уже давным-давно должна была быть обнаружена. Работа его не страдала, зато страдало расположение духа; он все сильнее ощущал, что находится в герметичной камере и дышит сильно наэлектризованным воздухом. Каждый раз, когда мысль о «камаро» забредала к нему в голову, он тут же вызывал Умственную Полицию, которая заковывала нежелательную мысль в наручники и ножные кандалы и уводила. Однако быстро выяснилось, что эта тварь знала способ бежать из тюрьмы и время от времени возвращалась.
Однажды ему приснилось, что вернулся мистер Городская Шишка. Он вылез из своего ухоженного «шевроле», держа в одной руке обломок бампера «камаро», а в другой — рулевое колесо.
— Это все ваше? — спросил он Энни.
При пробуждении настроение у него было ниже среднего.
Зато Энни, напротив, никогда прежде не бывала в таком добром расположении духа, как в эту солнечную неделю. Она убирала дом; готовила праздничные обеды (правда, пища, приготовленная ею, неизменно отдавала чем-то казенным, словно многолетняя привычка к больничным кафетериям погубила все кулинарные таланты, которые, возможно, когда-то у нее имелись); каждый день после обеда она сажала Пола в кресло, укутывала его большим синим пледом, надевала ему на голову охотничье кепи и вывозила на крыльцо.
В этих случаях он брал с собой Моэма, но читал мало — слишком огромным было впечатление от того, что он вновь находился под открытым небом. По большей части он просто сидел, вдыхал сладкий прохладный воздух, так отличавшийся от спертого, пропитанного нездоровыми запахами воздуха спальни, прислушивался к звону капели и наблюдал, как медленно движутся по все еще заснеженному полю тени облаков. Эти ощущения были, пожалуй, лучшими.
Энни часто напевала неплохо поставленным и все-таки каким-то немузыкальным голосом. Она хихикала, как ребенок, над шутками из телевизионных шоу, особенно когда шутки были слегка рискованными (у WKRP таких шуток большинство). Она неустанно вписывала в рукопись буквы «н», пока Пол трудился над девятой и десятой главами.
Утро пятнадцатого выдалось ветреным и пасмурным, и Энни переменилась. Возможно, потому, подумал Пол, что барометр начал падать. Это объяснение годилось не хуже любого другого.