Они шли рядом и молчали, ибо не годится охотникам болтать, как птицы. Наконец подошли к месту, где на изгибе реки стоял зимний лагерь — двенадцать больших и крепких палаток. На лугу за палатками мастодонты рыли снег своими бивнями, стараясь добраться до сухой травы, скрытой под ним. Из каждой палатки в безоблачное небо поднимались тонкие струйки дыма. Это была мирная картина, хорошо знакомая Херилаку: то же самое можно было увидеть в его саммад. Ульфадан откинул шкуру, закрывавшую вход, и вошел в темную палатку.
Они сидели молча, пока старая женщина наливала из ведра, стоявшего у огня, талую воду в деревянную кружку и добавляла в нее сухую траву, заваривая вкусный напиток. Оба охотника глотками пили горячую жидкость, пока женщины, болтавшие друг с другом, завертывались в шкуры и одна за другой выскальзывали из палаток.
— Ты будешь есть, — сказал Ульфадан, когда они остались одни.
— О гостеприимстве Ульфадана говорят в палатках тану от моря до моря.
Формальные слова не совсем соответствовали поданной пище- несколько кусочков сушеной рыбы, явно очень старой. Зима была длинной, до весны еще далеко, и, прежде чем она придет, мог начаться голод.
Херилак допил последние капли жидкости и даже ухитрился вызвать отрыжку, показывая, какой обильной была еда. Он знал, что должен говорить сейчас об охоте, погоде, миграции стад и только потом переходить к цели визита. Но этот обычай, поглощавший массу времени, тоже изменился.
— Мать жены моего первого сына — жена Амахаста, — сказал Херилак. Ульфадан согласно кивнул. Все саммад в этой горной долине были соединены друг с другом узами брака. — Я пришел на место лагеря Амахаста, но оно пусто.
Ульфадан кивнул и на это.
— Они ушли на юг прошлой весной, но тропа всегда приводила их в эту долину. Тогда была плохая зима, и половина мастодонтов погибла.
— Сейчас все зимы плохие, — проворчал Ульфадан.
— Они не возвращались после этого.
— А раньше они уходили к морю?
— Каждый год они ставили лагерь на реке у моря. Но в этом году они не вернулись.
Ни Херилак, ни Ульфадан не знали причины случившегося. Возможно, саммад нашла другой зимний лагерь. Уже не одна саммад была уничтожена холодом, и их лагеря стояли пустыми. Это было возможно. Но могло произойти и нечто такое, о чем они не имели никакого понятия.
— Дни коротки, — сказал Херилак, поднимаясь на ноги, — а дорога длинна.
Ульфадан тоже встал.
— Это долгий и одинокий путь. Эрманпадар поведет тебя к морю.
Больше говорить было не о чем. Херилак плотно завернулся в свои меха и указал копьем на юг. Достигнув равнины, он пошел быстрее, потому что снег там был более плотным. Сейчас на этом покрытом льдом континенте его единственным противником была зима. Только однажды за много дней пути он увидел гигантского оленя, и за этим худым и несчастным существом гналась стая длиннозубых. Все они двигались через долину в его направлении. Херилак остановился под деревьями и стал ждать, следя за происходящим.