Мистер Эдвард разжал пальцы, и я только сейчас почувствовал боль в плече.
Мистер Чарльз повернулся ко мне:
— Робин, ответь честно: ты это сделал или не ты? То, что говорила Энн, правда? Только учти, что нечестно пользоваться тем, что кто-то решил взять на себя чужую вину.
— А разве вы не верите своей племяннице? — спросил я безразличным тоном.
— Энн?! — напряжённо спросил мистер Белл, оборачиваясь.
Перед нами вновь была девочка-кукла с беззаботным лицом и большими детскими глазами. Сзади стояли растерянные мисс Кларк и леди Кэтрин.
— Я хочу объяснить свой поступок, — весело сказала она. — Похоже, мне не верят, а я уверяю вас, что я говорю правду: Робин не резал одежду Поля. Это сделала я. Не люблю верховую езду и всегда опасаюсь, как бы кто-нибудь не упал с лошади. Вот я и изрезала костюм для верховой езды, чтобы Поль не рвался к скачкам. Да вы не волнуйтесь, лоскутки мне понадобятся для моих кукол.
Она рассмеялась.
— Ты изрезала одежду, — сказал мистер Чарльз. — А кто изувечил куклу?
Энн быстро посмотрела на меня, на мистера Эдварда и состроила милую гримаску, сильно не подходящую к этому разговору.
— Простите меня, дядя Чарльз, но эта кукла меня рассердила, потому что не хотела, чтобы я её подстригала. Я не ожидала, что она окажется такой непрочной. Другие куклы лучше переносят наказание.
Я перестал слышать дыхание мистера Эдварда, а мистер Белл отчаянными глазами глядел на дочь. Даже легкомысленный Поль был обеспокоен.
— Пожалуйста, больше меня ни о чём не спрашивайте, — попросила Энн, уходя. — Я не всегда могу объяснить, для чего всё это делаю.
Она врала. Не знаю, кто изрезал одежду Поля, но белокурые локоны я своими глазами видел в руках миссис Джонсон. Зачем кухарке их тайно жечь, если она не обнаружила их у кого-то, кто ей дорог и за кого она боялась? Куклу изувечил Сэм, недаром он угрожал мне отомстить. Зачем же Энн брать на себя его вину? Ради меня? Она подозревает меня?
Я поспешил за ней. Расстроенная леди Кэтрин пыталась меня остановить, но мистер Эдвард дал мне дорогу, и мать не решилась с ним спорить. Перед нежданным и непонятным горем, обрушившимся на семью, кажется, померкла даже её неприязнь к старшему сыну.
— Энн!
Она повернулась ко мне. От её игривости не осталось и следа.
— Что?
— Зачем ты солгала про куклу?
— Почему ты думаешь, что я солгала? Я уверена, что это сделал не ты.
— Почему?
— Может, ты и одежду изрезал?
Меня начали выводить из себя её вопросы и действия.
— Может, и одежду.
— Врёшь!
— А тебе откуда знать?
— Я знаю, что одежду резал не ты, а значит, и куклу ты не трогал.