У меня голова шла кругом, и я решил, что не уйду из этого дома до тех пор, пока не выясню, что скрывает эта странная девочка.
— Объясни, — потребовал я.
Энн с сожалением покачала головой.
— Ты очень глупый мальчик, Робин, — изрекла она. — Ну, как я могу тебе что-то объяснять, если ты даже не желаешь учиться? Да и что я могу объяснить?
И вновь я прочитал в её взгляде отчаяние.
— Нет, — в раздумье произнесла она, — пока я ни с кем не могу об этом говорить. Но если бы ты знал, как мне страшно!
Последняя фраза вырвалась у неё против воли, и она сразу же пожалела о своей несдержанности.
— Надеюсь, ты не вообразил, будто я скрываю что-то особенное? — рассмеялась она, снова став похожей на куклу. — Ничего страшного. Мне не нравится, что Поль так много думает о верховой езде, поэтому я и испортила ему костюм. Пусть не мечтает поскорее сесть на лошадь. И кукол я ненавижу. Ох, как ненавижу! И платье это ненавижу. И свои волосы ненавижу. Потом, когда я вырасту, я буду причёсываться гладко-гладко и обязательно стану носить пучок, чтобы ни один волосок из него не выбивался. А тебя ведь назвали Робертом в честь Робин Гуда? Говорят, этот разбойник был очень благороден. Хотелось бы мне, чтобы и ты оказался таким, ведь приятно сознавать, что рядом благородный рыцарь. Ты собирался отсюда уйти, но дядя Эдвард тебя остановил. Пожалуйста, Робин, не уходи. Мне очень нужно, чтобы ты остался. Может быть, потом я тебе что-нибудь расскажу.
Она повернулась и ушла, напевая какую-то детскую песенку, а я остался с раскрытым ртом. Знала она что-нибудь или только подозревала? И кого подозревала? Меня? А если меня, то почему ей страшно? Конечно, я парень из бандитской среды, но не стану же я убивать её. Несмотря на всю таинственность её поведения я всё-таки был уверен, что во всех этих мелких пакостях виноват Сэм, а всё остальное — её домыслы, основывающиеся на каких-то непонятных мне фактах, которые имели место раньше, ведь недаром она с самого начала показалась мне очень странной.
Я медленно побрёл к себе, но, оказывается, меня поджидал мистер Эдвард.
— Робин, ты говорил с ней?
Я неохотно кивнул. Конечно, я понимал его беспокойство, но побороть себя не мог. Этот человек был мне непонятен, неприятен, вызывал желание дерзить ему, говорить слова, за которые любой другой давно вышвырнул бы меня из своего дома. Мне хотелось разбить его спокойствие и сдержанность, заставить высказать то тайное, что в нём кипело. Почему он так добр ко мне? Что ему от меня нужно на самом деле? Для каких целей он ссорится с родными из-за грубого невоспитанного мальчишки, с приходом которого в доме стали происходить странные вещи? Он не может знать про то, что всё это проделки Сэма, иначе давно бы остановил поварёнка. Так что же ему нужно от меня, пакостного уличного воришки?