- Кто там? - спросил Богданов, бросая подушку.
- Я! - послышался тихий голос.
"Навязалась на мою голову! - подумал Богданов, натягивая рубаху. - Что там? Комарик укусил? Мышка напугала?"
За дверью, конечно же, стояла Лисикова.
- Товарищ лейтенант! - пожаловалась штурман. - Меня с Неёлой положили, она храпит!
- Я тоже храплю! - сообщил Богданов.
- Не заметила.
Богданов хмыкнул.
- Чужие кругом, - тихо сказала Лисикова. - А я там одна.
Богданов молчал.
- С тех пор, как мы здесь, - отчаянно сказала штурман, - я для вас, как враг! Хуже немца! Смотрите, как на фашиста. А я не фашист! Я сержант Красной Армии! Мы оба воюем! Я делала, что говорили, а вы хмуритесь! Я все время боюсь, что вы меня бросите! Проснусь, а вас нет! Улетели... Думайте, что хотите, но это так!
- Ляжешь на лавке! - сказал Богданов, отступая. - Кровать одна, она ко мне привыкла.
Он перенес лавку перину, следом - подушку. Перина оказалось широкой - хватило постелить и сверху накрыться. Богданов завернулся в покрывало и собрался спать, но Лисикова не дала.
- Товарищ лейтенант! - сказала горячим шепотом. - Извините! Не хотела вас обидеть. Нашло.
- Бывает! - сказал Богданов.
- О вас везде только и говорят. Всякое. Я не все поняла, но считают вас волшебником. Исцелили незрячего!
- Истерическая слепота, - ответил Богданов. - От испуга. Проходит самопроизвольно.
- Другой младенец умирал от лихорадки. Теперь здоровый.
- Я рад за него!
- У меня рана зажила. Осколок был с палец...
- Трава помогла.
- Какая трава! Ко мне ведун во сне являлся, пальцем грозил. Корил, что я жадная, тепло ваше забрала. Следовало самой выздоравливать. Велел к вам не прикасаться...
- Ведун? - спросил Богданов. - Какой ведун?
- Весь в черном, волосы седые. Лицо молодое...
- Лисикова! - сказал Богданов. - Ты комсомолка?
- Да...
- И веришь в колдунов? В чудеса всякие?
- Так ведь было! - обиделась штурман. - Сама видела!
- Вдруг показалось, - сказал Богданов. - Или выводы неправильные. Местным бабам простительно - темные. Но ты студентка, историю изучала! Какой я волшебник?
- Не знаю, как в жизни, но за штурвалом - да!
- Не подлизывайся! - сказал Богданов. - Из экипажа все равно выгоню!
Она всхлипнула, будто подавившись, и зарыдала. Громко, хлюпая носом и шумно втягивая воздух.
"Этого не хватало! - подумал Богданов, прыгая на пол. - Кто меня за язык тянул?"
Он подошел к лавке. Лисикова лежала, уткнувшись лицом в подушку, плечики ее вздрагивали. Богданов коснулся ее руки. Рыдания усилились.