— Конечно. — Он на мгновение закрыл глаза, выглядя очень огорченным. — Я должен извиниться, — сказал он. – Мне следовало бы настоять, чтобы Вы взяли более чем одного слугу для эскорта.
— Не глупите. Это не Ваша ошибка. Кто бы подумал… — Она прервала себя, так как действительно, не было никакого смысла в поисках виновного. — Мы невредимы, — повторила она. — Это — все, что имеет значение.
Он вздохнул.
— Что они взяли?
Грейс сглотнула. Она не могла сказать ему, что они украли только кольцо. Томас никогда не был идиотом, он задался бы вопросом почему. Она широко улыбнулась, решив, что неопределенность – это то, что надо.
— Немного, — сказала она. – У меня вообще ничего. Я полагаю, что было очевидно, что я женщина без средств.
— Бабушка должна быть безумно зла.
— Она немного расстроена, — сказала Грейс уклончиво.
— На ней были ее изумруды, не так ли? — Он покачал головой. — Старая летучая мышь нелепо привязана к этим камням.
Грейс не стала ругать его за характеристику его бабушки.
— Она, действительно, была в изумрудах. Но спрятала их под подушкой сиденья.
Он выглядел пораженным.
— Она спрятала?
— Я спрятала, — поправила Грейс, несклонная разделять славу. — Она кинула их мне прежде, чем они ворвались в карету.
Он слегка улыбнулся, затем, после минуты несколько натянутой тишины, сказал:
— Так Вы не сказали, почему Вы все еще на ногах так поздно. Вы заслуживаете отдыха.
— Я … э … — Казалось, не было никакого способа избежать с ним разговора. К тому же, на следующий день он, наверняка, заметил бы массивное пустое пятно на стене галереи. — У Вашей бабушки странное желание.
— Все ее желания странные, — немедленно ответил он.
— Нет, это… хорошо… — Грейс смотрела раздраженно. Как она до этого дошла? — Я полагаю, что Вы захотите помочь мне вынести картину из галереи.
— Картину.
Она кивала.
— Из галереи.
Она снова кивнула.
— Я полагаю, что она просит один из тех небольших квадратных натюрмортов.
— С вазами с фруктами?
Он кивнул.
— Нет. — Когда он не ответил, она добавила: — Она хочет портрет Вашего дяди.
— Которого?
— Джона.
Он кивнул, слегка улыбаясь, но без тени юмора.
— Он всегда был ее любимцем.
— Но Вы никогда не знали его, — сказала Грейс, потому что то, как он это произнес – почти провозгласил, звучало так, словно он был этому свидетелем.
— Нет, конечно, нет. Он умер прежде, чем я родился. Но мой отец рассказывал о нем.
По выражению его лица было видно, что он не желал более обсуждать этот вопрос. Грейс не могла представить, что еще сказать, тем не менее, она продолжала стоять, ожидая, когда он соберется с мыслями.